Фэндом: комиксы/экранизации Marvel.
Персонажи: Тони Старк, Пеппер Поттс, агент Коулсон. И Локи. Много Локи.
Категория: джен, лёгкий мозговынос :3
Рейтинг и предупреждения: G, прикиньте?!
Дисклаймер: Я не я и Марвел не моя.
Авторские ремарки: Ну наконец-то я это родила. Сама фигею. И вообще, ВЫ САМИ ЭТОГО ПРОСИЛИ, МУАХАХА.
Саундтрек безжалостно прилагаю.
ХАЛК ЧИТАТЬ ВЕСЬ ЦИКЛ С САМОГО НАЧАЛА
ДЕТАЛИИзгнанный из Асгарда бог осторожно подул на деталь и отложил паяльник.
Технически, разумеется, мастер иллюзий и покровитель обмана по имени Локи не был богом. Большую часть своей жизни он искренне считал себя асом. Недавние события заставили его пересмотреть этот вопрос и начать относиться к себе, как к йотуну. Первый (и, в сущности, последний) гнев на эту тему уже поутих, рвать миры на части пока не хотелось, осадок отвращения к собственному виду, семье и себе самому оставался осадком и не так сильно беспокоил. С точки зрения Локи, со всем этим можно было вполне неплохо продолжать существование дальше.
Опять же, технически, Локи не был изгнан. Он совершенно добровольно разжал пальцы на копье Всеотца и рухнул в червоточину в той материи, которую в Мидгарде называли «пространственно-временной континуум». В Асгарде наверняка считали, что он умер; во всяком случае, Локи подозревал, что очень у немногих хватит ума сопоставить его исчезновение в такой «удачный» момент и тот факт, что он, отец лжи и колдовства, умел находить тропы между мирами и без помощи Радужного Моста.
В каком-то смысле ему повезло, и он не загремел, скажем, в Хель. Разумеется, он и там смог бы как-нибудь… культурно ассимилироваться. Но в отсталом с точки зрения Асгарда мире, откликавшемся на имя «Земля», приспособиться было проще.
Сидеть с паяльником в руках асу ли, вану ли, йотуну ли было бы, по меньшей мере, непривычно. С позиции, допустим, Тора это было бы ещё и оскорбительно. Но Локи в своё время довольно быстро понял для себя, сколько неприятностей ждёт существо, считающее какое-либо занятие ниже своего достоинства. Как бы неоднозначно Локи ни относился к Одину, Всеотец говорил мудрые речи — и в своё время высказал мысль о том, что истинный воин должен уметь не только разрушать и сражаться, но и созидать и врачевать. Припаивание к будущему боевому посоху самодельного ретранслятора, с точки зрения Локи, вполне подпадало под категорию «созидания». Потом, конечно, путём колдовства посоху будет придан удобоваримый вид, так как никакое оружие не имеет права на то, чтобы оскорблять взоры; потом надо будет настроить посох на перехват потоков энергии — Локи подозревал, что это обеспечит ещё и массу побочных эффектов, вроде страшных помех приборам гипотетического противника… Но это всё потом.
Довольно-таки примитивным обитателям Мидгарда эти принципы тоже были не чужды.
Во всяком случае, даже то оружие, которое некий отдельно взятый мистер Тони Старк фактически паял на коленке, приматывая отваливающиеся детали проволокой, не оскорбляло взор и действовало исправно. Локи волей-неволей пришлось избегать внимания агентов организации, называвшей себя «Щит»; не гнушавшийся никакими знаниями изгнанник, понаблюдав за ними достаточное время, мысленно выделил на общем фоне в качестве потенциально полезной именно фигуру Старка. И, кажется, не прогадал.
Владелец «Старк Индастриз» явно не считал ниже своего достоинства копаться в металлоломе, сверлить, паять и обрабатывать напильником. Локи не просто так обратил внимание на этого смертного: у Старка, кроме очевидного таланта «истинного воина» в принятом в Асгарде понимании, был тот потенциал, за который в том же Асгарде любили хвалить посмертно. То есть, изобретение забирали (часто вырывая из рук изобретателя — вместе с руками), оставляли прототип, чертежи и действующую модель в чертогах Одина, а вот самому умельцу, дерзнувшему создать что-то, превосходящее воображение асов, частенько даровали какую-нибудь достаточно героическую гибель. Гениев, особенно смертных, в Асгарде предпочитали мёртвыми: так было проще ставить в пример их самопожертвование во имя чего-нибудь достаточно возвышенного с пометкой «не пытайтесь это повторить».
Впрочем, Один несколько раз забирал в свои чертоги героев и достойных. Смертные пили с асами за одним столом, пели одни песни, страдали одним похмельем… Но факт оставался фактом: это были исключения, только подтверждавшие общее правило.
Локи невольно усмехнулся, представив Тони Старка на пиру в Асгарде. Зрелище было бы… сильным. Особенно если брать не публичный образ мистера Старка, а ту его версию, которая бродила по вилле в Малибу в драной, замызганной джинсе, пререкалась с механизмами так, будто те были живыми существами, ругалась с правительственными агентами и ела пончики, не снимая брони. Особенно учитывая то, что ростом мистер Старк был ниже среднего аса минимум на полголовы. Особенно принимая во внимание проблемы мистера Старка с употреблением алкоголя, повадки, лексикон…
Локи отмахнулся от этого дикого образа и снова взялся за паяльник.
Тони Старк был… действительно интересным экземпляром. Хотя бы потому, что в груди у него был впаян источник энергии, способный при должном умении раскрыть на достаточное время тропу в Асгард. Только вот аналитические данные были неумолимы: без содействия Старка его реактор с большой вероятностью не смог бы работать. Да, технологии смертных отставали от технологий асов; но это и создавало проблему совместимости. Локи опасался, что его собственное излучение спалило бы реактор при первой же попытке задействовать его энергию. Магия сама по себе создавала мощные помехи. Рисковать Локи не планировал.
Локи вздохнул, выключил паяльник из розетки, положил почти готовый посох перед собой и вычертил тонкими пальцами в воздухе формулу заклинания, вкладывая в неё всё, что хотел получить от будущего оружия. Магия сплеталась в единый узор с привычной лёгкостью, стежок за стежком, оборот за оборотом, наполняясь смыслом и диктуя свою волю куску металла. Впаянные в ретранслятор провода превращались в замысловатое кружево вязи орнамента, металлическая палка, служившая основой, вытягивалась, меняя плотность и химический состав.
Локи, как никто, знал, что из пустого места ничего сделать нельзя.
Но ещё он знал, что самые впечатляющие вещи часто делаются из всякого мусора. Из хлама. Из устаревших, недолговечных, несовершенных деталей. Примерно по тому же принципу, что доказывал, что в устаревших, недолговечных, несовершенных головах смертных возникают самые восхитительные идеи. Тони Старк был именно тем хламом, той деталью и той головой, которой так не хватало планам Локи.
Названный сын Одина улыбнулся, обхватывая руками свой новый боевой посох, ещё гудевший сырой магией, и закутался в тени, пропадая из ощутимой реальности. Ни смертный, ни ас, ни Страж Асгарда Хеймдалль не увидели бы его сейчас. Это был чужой мир, чужие сны, чужая мастерская… чужой паяльник. Локи был здесь не на своём месте. Но даже не на своём месте он умел устраиваться так, как было удобно ему.
Определённо, подумал Локи, закрывая глаза, засыпать с оружием было привычнее и приятнее. Но мысль о том, что могло получиться из дерзкого смертного, если с ним поработать разумом и магией, была сладостнее любого оружия в руках.
ТОЧКА РОСЫ— Зафиксировано проникновение, — отчеканил металлический голос.
Тяжёлый заслон отрезал путь к отступлению. В красных отсветах аварийного освещения застывшее в холодной ярости лицо девушки с длинными каштановыми волосами казалось неживой маской.
— Поднимите руки и идентифицируйте себя, — бесстрастно продолжал голос, перекрывая вой сигнализации.
— Кретины, — чётко сказала девушка, поднимая руки.
За несколько часов до этого та же (или такая же) девушка с длинными каштановыми волосами спокойно переключала что-то на сенсорной панели компьютера, стоявшего в доме некоего Тони Старка. Некий Тони Старк, насколько девушка была осведомлена, в текущий момент времени пытался вскрыть собственный бар, который некая Пеппер Потс прозорливо заблокировала прежде, чем уехать по делам «Старк Индастриз» на саммит в Монако.
Внештатный агент «Щита» Наталья Романова, откликавшаяся на «Чёрную вдову», умела рассчитать время и ресурсы для шпионажа. Даже если в данном случае к слову «шпионаж» можно было бы добавить эпитет «дружеский».
«Щит» вообще, от смурного агента Коулсона и до лучника-фрилансера Хоукая, относился к Тони Старку, как к неизбежному злу, которое изредка бывало полезным. Или как к симпатичному, но озорному и явно психически отсталому ребёнку. Учитывая то, что у «ребёнка» в распоряжении был боевой бронекостюм, корпорация по производству оружия и манера периодически уходить в красочный запой, отношение было вполне оправданным.
Так что «Щит» одобрял и инициативу Пеппер Потс по запиранию дверцы бара, и «дружеский шпионаж» в лице Натальи, шарящей по разделам личных разработок Старка, минуя в прямом смысле железный контроль Джарвиса.
Проект «МАРК V», видимо, всерьёз озадачил Наталью. Девушка, склонив голову набок, листала схему за схемой. При всех минусах, у Старка нельзя было отнять его творческого потенциала и воображения. Если бы Тони занимался живописью, а не изобретением средств для уничтожения себе подобных, его можно было бы сравнить с Да Винчи — так, чтобы старому флорентийцу не было обидно от сравнения. Тони фантазировал. Перестраивал уже изобретённое. Менял угол зрения, смотрел шире, отметал рамки восприятия — и додумывал что-то совсем новое.
И проверял на своей шкуре.
Именно то, что он не искал подопытных, завораживало. Если продолжать проводить классические аналогии, похожее чувство могло бы возникнуть, если бы Дедал не дал крыльев Икару, а сам проверил все риски, набив кучу шишек, накатал руководство по эксплуатации и продолжил эксперименты лично.
Разумеется, это могла быть элементарная жадность, самовлюблённость, тщеславие, гордыня. Но Старк всё равно научился летать сам, без всякой посторонней помощи, какими бы ни были его мотивации.
И, судя по звукам из гостиной, в данный момент перешёл на грубые методы воздействия относительно собственного бара.
Склонность к агрессии, удовлетворённо подумала девушка, отключая панель «спящего» Джарвиса, подхватывая с рабочего стола кружку с недопитым чаем и идя на звук. Рецидивы алкоголизма. Слабая воля — тоже вполне возможно; человек с сильной волей не шёл бы на поводу у стимуляторов. Зависимость. Перепады настроения…
Со всем этим несовершенством можно было достаточно плодотворно работать.
Грохот, скрежет и удары о твёрдую поверхность прекратились за несколько секунд до того, как девушка зашла в гостиную. На столе валялась стамеска и какая-то тряпка, в которой Наталья опознала толстовку — Тони периодически прыгал в ней перед боксёрской грушей, называя этот танец бабуина «занятиями спортом». Нависавший в текущий момент над державшим осаду баром Старк с гвоздодёром в руках олицетворял собой всплеск генетической памяти человечества, поелику стоял в позе, скорее характерной для неандертальца, чем для гениального изобретателя.
Единственным отличием Старка от ископаемого представителя тупиковой ветви эволюции было, пожалуй, то, что неандертальцы явно не говорили ни с кем по мобильному.
Девушка тихо выдвинула стул и присела, облокотившись на край стола и прихлёбывая свой чай. Страдающий смертельной скукой Тони Старк сам по себе был достаточно захватывающим зрелищем, чтобы просто наблюдать за развитием событий.
— …да здесь она, пьёт мой чай из моей посуды, — явно перебив собеседника, проговорил тем временем в трубку Тони. Наташа холодно посмотрела на Старка поверх края кружки. — Ох, да увяньте вы уже, сами разберёмся. Вам что, совсем заняться нечем, что вы ко мне агента до сих пор приставляете?..
На том конце трубки что-то со сдержанной яростью пробубнили про долг перед родной страной.
— Сделайте что-нибудь полезное, что ли, — буркнул Тони, взмахнув гвоздодёром. — Спасите Сару Коннор. Помогите, я не знаю, убить Билла. Дайте агенту Романовой выходной, чтобы я, по крайней мере, получал удовольствие от её наличия у себя в доме, а не чувствовал себя под конвоем… Да, агент, а вы умеете вскрывать бары?
Наталья моргнула. Судя по всему, последняя фраза была адресована ей.
— До сих пор вы не ставили под сомнение мой профессионализм и квалификацию, мистер Старк, — поджав губы, проговорила она.
— То есть, умеете?
— То есть, не стану и вам не дам, — спокойно отозвалась Наталья.
Старк вздохнул. В периоды затишья и творческого бессилия красивая шпионка была бы вполне хорошей компанией, если бы не её непробиваемая холодность.
— А если я попробую в него несанкционированно проникнуть со взломом? — Тони снова взмахнул гвоздодёром — впрочем, без особого рвения.
Наталья снова моргнула. Определённо, подумал Тони, взмах ресниц у неё получался как-то особенно выразительно и яростно.
— Окей… — Старк пнул бар и, помахивая инструментом, уставился скучающим взглядом на стеклянную кружку в руках агента. Кружка была действительно из разряда «его посуды» — хотя бы потому, что на ней был принт «Старк Экспо». — Ну хотя бы на чай в собственном доме я могу надеяться? Я даже за пончиками сгонять могу…
Где-то на этой минуте Старк заметил одну деталь, которая последние несколько секунд доставляла ему какое-то смутное беспокойство. Ему было простительно, что он заметил это не сразу; из физики его занимали механика, кинетика, оптика… некоторые простые истины и законы он мог и не держать в голове постоянно.
В чашке Натальи был обычный, не слишком горячий и не ледяной, чай. Но стекло чашки набело запотело там, где к нему прикасались пальцы девушки — так, будто его охладили до температуры, при которой начал бы выпадать конденсат.
Температура тела живого человека никак не могла равняться точке росы.
Существо, похожее на Наталью Романову, проследило взгляд Старка. Отставило чашку. И стало меняться.
В это же время в штаб-квартире «Щита» система безопасности сопоставила факты и включила аварийную сирену. Проникшая на базу злоумышленница по физиологическим показателям полностью совпадала с агентом, деятельность которого двадцать секунд назад была подтверждена на территории особняка Тони Старка.
«Чёрных вдов» в КГБ тренировали так, что их способности выходили за грань общечеловеческих. Они медленнее старели, они легко манипулировали фальшивыми воспоминаниями, они двигались быстрее, ловчее, скоординированней. Но даже Чёрная вдова не могла быть в двух местах одновременно.
Стоявший перед монитором агент Коулсон с интересом наблюдал за реакцией злоумышленницы.
— Совпадение полное? — спросил он у дежурного.
— Да, сэр. Отпечаток пальца, рисунок сетчатки, генетический образец — всё совпало, сэр. Но мистер Старк…
— Вы проверяли агента Романову перед тем, как она уехала к Старку?
— Да, сэр. Наши люди лично доставили её на место. Система безопасности не выдавала сбоев. — Дежурный потыкал в кнопки на пульте. — Кхм… но она же не могла так быстро вернуться?..
— Поднимите руки и идентифицируйте себя, — автоматически предложила тем временем система защиты.
— Кретины, — чётко сказала агент Романова на мониторе слежения, глядя в камеру злыми глазами по-настоящему выведенной из себя женщины. — Это я настоящая, а не она!
— Где сейчас Старк? — моргнув, тихо спросил агент Коулсон, оборачиваясь к кому-то из подчинённых. — Быстро с ним свяжитесь.
Лучше бы он на них наорал, подумал дежурный.
Тихий, бесцветный тон агента Коулсона был так страшен, что это стоило считать сверхспособностью.
Фигура менявшегося существа вытянулась, раздалась в плечах. Повеяло холодом и чем-то старым — как усталый металл, как замёрзший камень. Старк не мог даже точно сказать, запах это был, изменение температуры или просто ощущение без внятного названия. Но перед ним приобретал свои собственные, не заимствованные ни у кого черты смутно знакомый человек, а Тони думал о неживых предметах. О нефрите в почерневшем от времени серебре. Об обледенении на доспехах. О поглощающей свет материи.
Чашка на столе лопнула. Кусок льда, бывший чаем в ней, соскользнул на пол и разбился.
Гвоздодёр в руках Тони начал покрываться инеем.
— Не подходи, — чуть отступив, негромко попросил Старк, поудобнее перехватывая инструмент.
Высокий молодой человек с ясными зелёными глазами склонил голову набок и с насмешливым интересом посмотрел на Тони. И аккуратно провёл какую-то черту на заиндевевшей столешнице.
Именно этот момент Тони Старк выбрал для того, чтобы швырнуть в оборотня гвоздодёр.
— Гравитация взяла выходной? — честно озвучил собственную мысль Тони, когда железка зависла в нескольких сантиметрах от лица оборотня, плавно синея и обращаясь в лёд.
Объективно, с точки зрения Старка эта ремарка уже не могла испортить ситуации.
— Отец учил меня старшим рунам, — спокойно сказал зеленоглазый, не отнимая пальцев от черты на столешнице. — Моя любимая — руна по имени «иса». Это лёд, мистер Старк. Это безмолвие, бездействие и защитная броня. Это всего одна линия. Я могу дорисовать к ней вторую, и именем руны станет «наудр», и вы расскажете и дадите мне всё, чего я попрошу. И я могу дорисовать третью, и имя руны станет «хагалль», и лёд обратится в град, а это место провалится в Хель. У вас достаточно воображения, чтобы представить, о чём я, даже не понимая значения всех слов, правда, мистер Старк?
Было бы намного проще договориться с человеком, у которого в руках пулемёт, подумал Тони, переводя взгляд с обледеневшего гвоздодёра на оборотня. У последнего в руках не было ничего; у него было совсем другое оружие. И Тони сомневался, что кто-либо способен отдать приказ типа: «А теперь держите руки на виду, не делайте резких движений и медленно положите ваш интеллект, так, чтобы вы не могли им воспользоваться без предупреждения».
Тони Старк видел и мутантов, и чудеса генетики, и выскочек от биоинженерии. Но этот ледяной шаман, меняющий лица, не подходил ни под одну категорию.
— С агентом Романовой всё в порядке? — помолчав, спросил Тони.
— Никто в «Щите» не знает, что сегодня утром на базе получала инструктаж не она, — спокойно отозвался зеленоглазый. — Сама Наталья Романова вообще не в курсе, что ей был назначен инструктаж, так как её вызвали голосом агента Коулсона по совершенно другому адресу. По моим подсчётам, ей понадобится ещё не менее десяти минут, чтобы прояснить ситуацию и подтвердить свою личность. Соответственно, специалистам «Щита» потребуется ещё минимум десять минут на сборы и двадцать-тридцать — на дорогу до вашего дома…
— …а за это время вы успеете тут нарисовать хоть весь футарк по нескольку раз? — хмыкнул Тони.
— Не знал, что вы в курсе термина «футарк».
— Классическое образование. Мой отец тоже к этому серьёзно подходил. Правда, большую часть гуманитарных наук я проспал, так что считайте, что термин «футарк» мне приснился.
Оборотень ухмыльнулся и, отведя от лица так и оставшийся висеть в воздухе гвоздодёр, шагнул к Старку ближе.
Тони Старк, при всех его минусах, был кем угодно, но не человеком, не умеющим сориентироваться в ситуации. Или плохо соображающим в экстремальных ситуациях. Или не способным постоять за себя доступными средствами. Визитёр мог быть нечеловечески быстр, хитёр и способен в манипулировании рунической — о, прости, Эйнтштейн, это приходилось признать, — магией. Но руны прекращали действовать, как только их стирали. А любое существо инстинктивно закрывалось и уходило от удара, когда в него швыряли стол.
Как только Старк вместе со стамеской толкнул толстовку по гладкой, скользкой поверхности стола в сторону визитёра, ткань стёрла рисунок руны на тонком слое инея. Визитёр на секунду, на долю секунды отвлёкся — и ему пришлось закрываться от удара. С его практикой пьяных дебошей, Тони отлично умел кидаться мебелью — правда, до сего момента он не причислял это к своим достоинствам.
Так или иначе, он выиграл несколько секунд. И теперь, перепрыгивая на бегу через несколько ступенек, нёсся к мастерской — искренне пытаясь не вспоминать, как живописно упал и разбился об пол гвоздодёр, как только закончило действовать заклинание.
Он вспомнил этого зеленоглазого типа, когда добежал до кодового замка. Типа из собственных снов. Наваждение в рогатом шлеме и кованом соколином оперении. Сладкоголосого змея, уже как-то раз пойманного в объектив камерами слежения.
Локи.
Старк в своё время начал разрабатывать новые степени экранирования от помех для своего бронекостюма именно из-за зеленоглазого колдуна. Разработка была не закончена, тесты были не проведены до конца, но, если бы он успел добраться до экспериментального доспеха, он бы…
Воздух загудел, и Тони очень вовремя инстинктивно пригнулся, пропуская какой-то искрящий зелёным импульс. Вспышка слепящей зелени разнесла бронированное стекло двери в мастерскую, отбросила успевшего сгруппироваться Старка к одному из стеллажей с незавершёнными прототипами.
Стеллаж оказался… удачным.
Во всяком случае, Тони считал адекватным ответ на зелёный импульс залпом из недоделанной, находившейся на стадии доработки, но в принципе уже неплохо действовавшей фотонной пушки небольшого калибра. Калибр был небольшим с поправкой на словосочетание «фотонная пушка», так что, нажимая на спуск, Старк какой-то частью собственного сознания пытался молиться, чтобы залпа было недостаточно для того, чтобы его вилла сложилась, как карточный домик…
То, что Локи сделал в момент залпа, посылало к чертям несколько разделов физики сразу.
Колдун воздел руки, рисуя что-то в воздухе, и за какие-то доли секунды перед ним цветком распустился сложный спиралевидный узор. Его рисунок змеился орнаментами и символами, раскрывался, цвёл нагромождением знаков. Змеившаяся спираль впитала, поглотила залп, всосав его голодными линиями и сменив направление вращения…
Это посылало к чертям ещё и искусство каллиграфии, подумал Старк, усилием воли отрывая взгляд от лаконичной завершённости колдовского узора. По его отстранённым подсчётам, сотрудникам «Щита» даже с отвоёванной им форой, даже на вертолёте было не успеть к нему меньше, чем за четверть часа. Зеленоглазый колдун мог за это время успеть убить его несколько раз самыми необычными способами. Хотя бы поглотив так же, как залп пушки.
Локи, удерживая полыхавший нерастраченным разрушительным потенциалом рисунок на кончиках пальцев, украдкой перевёл дух и поднял холодный взгляд на Старка.
В следующие несколько секунд колдовской узор распылил и поглотил заготовку шлема ранней модели костюма класса «МАРК II», керамическую кружку, кроссовки (по очереди — они только тоскливо взмахнули шнурками на прощание), гипсовый слепок с лица Тони (что не имело отношения к симптомам нарциссизма — просто мистер Старк предпочитал проектировать шлем, согласуя его с особенностями кривизны неодушевлённого образца), неисправный паяльник и гаечный ключ 19х24. Старк не заботился о том, что вёл себя не очень разумно; приоритетным в данной ситуации было сохранять хаотичность и темп, не давая Локи сконцентрироваться и атаковать. Под прикрытием этой хаотичности можно было отступать к двери, за которой хранились костюмы.
Проблема состояла в том, что невозможно сохранять достаточную хаотичность долгое время. Рано или поздно самые спонтанные действия приобретают систематичность. Рано или поздно накопится достаточный массив информации, чтобя дальнейшие действия можно было предсказать. Так что не было ничего удивительного в том, что в какой-то момент Локи поднырнул под траекторию летящей со стороны Старка отвёртки и одним слитным движением, словно скомкав, сжал узор в одну вспышку света и толкнул его Тони навстречу.
В центр грудной клетки.
В реактор.
Отвёртка бесславно звякнула где-то в дальнем конце мастерской. У Тони на миг потемнело в глазах — реактор не отключился, а наоборот, взвинтил мощность так, что Старк с неуместным сарказмом подумал, что теперь он может себе представить ощущения от контакта с дефибриллятором…
Когда Старк проморгался, Локи уже стоял перед ним. На расстоянии выдоха. На расстоянии удара.
— Не сейчас, — тихо, мягко и очень однозначно ответил на его невысказанную мысль Локи, протягивая к нему холодные руки.
Старк не успел отшатнуться.
Когда ледяные пальцы аккуратно, почти ласково коснулись его висков, его голова взорвалась обрывками мыслей. Он видел рисунок чешуек бесконечного сонного змея, кусающего свой хвост. Он помнил все имена Одина. Он слышал вороний грай и понимал в нём слова. Он на несколько ослепительных секунд знал все дороги во все девять миров, мог произнести их имена, мог понять принцип их существования.
Он видел Асгард — и знал, почему горы там могут расти вниз, почему облаков можно коснуться рукой, почему водопад, срывающийся в звёздную бездну, неиссякаем. Он несколько мгновений понимал, по каким физическим законам в высшем из миров происходит смена освещения.
Он видел Ётунхейм — и мог понять логику энергетического обмена в телах ётунов, теоретически спрогнозировать возможное использование энергии такого рода в качестве оружия, представить себе предел прочности тел, способных выносить такие перегрузки на молекулярном уровне.
Он видел Хель. И как-то выжил после этого.
Он видел Мидгард — так, как его было видно с Радужного моста, сквозь орнамент молний и заклинаний. На какую-то секунду он видел всё, считая Всеотца в Асгарде, Пеппер на деловой встрече в Монако, Хеймдалля на обломках Радужного моста, команду быстрого реагирования «Щита» в джипе, несущуюся по хайвею.
Видел улыбку в зелёных глазах Локи.
Видела дом, далекий от солнца, на Береге Мертвых, дверью на север...
Он видел себя в бесконечной колдовской зелени глаз небожителя. Себя. Ничтожную точку на фоне Великого Ясеня, микрон на фоне Вселенной, пятнышко в узоре одного из перьев на украденном Локи соколином оперении Фрейи…
Единственное, что его удивляло в эти несколько секунд слепящего, абсолютного знания — это то, как его сознание могло выдержать такой массив информации.
Как показала практика, оно и не могло такого выдержать.
Когда агенты «Щита» выбили двери в доме Старка, здание было мертво. Полностью обесточенные этажи, вышедшая из строя электроника, «спящие» аварийные системы жизнеобеспечения. В расположенной в Малибу вилле теоретически не бывает холодно, но в доме Старка было как-то… промозгло.
И темно.
Самого Старка они нашли на верхнем этаже, в самом дальнем углу, на полу, куда не доходили лучи солнечного света. Он безо всякого выражения на лице тупо смотрел в потолок, не мигая и, казалось, почти не дыша.
Его волосы были полностью седыми.
— Опоздали, — зло буркнула Чёрная вдова. — А всё из-за ваших типично американских бюрократических…
— Нет, я в порядке, — тихо сказал Тони. Заторможенно моргнул и так же тихо спросил: — Который сейчас час?
— Семь двадцать, — напряжённо отозвался агент Коулсон. Зашипевшая на его поясе рация невпопад доложила, что «на крыше всё чисто».
Тони молча сел. Молча встал, рассеянно мигая, будто пытался что-то сообразить.
— Где Пеппер? — наконец, спросил он.
— В Монако, — поджав губы, сообщила Наталья. — Агент Коулсон, сэр, на вашем месте я бы вызвала медиков: у Старка может быть сотрясение…
— Нет-нет, я в порядке, — медленно и как-то задумчиво повторил Старк, нетвёрдым шагом направляясь к окну. Взгляд у Тони был отсутствующий и какой-то дикий, как будто он видел всё в первый раз в жизни. Старк прислонился лбом к стеклу и выдохнул. Стекло на секунду запотело, и, казалось, это отчего-то напугало Старка. — Только я ничего не помню за последние… сутки, наверное.
— «Наверное»?! — переспросила Романова.
Старк снова подышал на стекло и вывел на нём пальцем какую-то закорючку. Поморщился. И, обратив пустой взгляд к агентам, спросил:
— Какое сегодня число?..
Агент Коулсон впервые на памяти Старка нецензурно выругался.
То, что раньше казалось сединой на волосах Тони, быстро таяло на свету.
ИЛЛЮЗИИ— Знаете, Фил, — сказал агенту «Щита» Коулсону Тони Старк, подцепляя вилкой с тарелки кусок бекона и глядя на мир подозрительно заспанными для двух часов дня глазами, — мне сегодня снился довольно-таки… необычный… контент.
Объективно, агенту Коулсону для полного и абсолютного счастья не хватало только «Железного человека», который вместо доклада в «Щит» за импровизированным завтраком рассказывал ему содержание своих снов.
— Пожалуй, — Тони прожевал новый кусок, — можно сказать, что настолько красивых женщин мне ещё не встречалось. Даже наяву.
«Пеппер Потс в командировке уже дней десять, — отстранённо подумал агент Коулсон, ничего не комментируя вслух. — Надо же, как сильно на Старка влияет отсутствие живой женщины…»
— Зелёный шёлк, буйные чёрные волосы, — продолжал Тони, дирижируя себе вилкой. — Всё так… поэтично шуршит…
«…как рождественская обёртка», — невольно додумал агент Коулсон, но вслух снова ничего не сказал.
— …что-то такое… вроде шлема с рогами, — Старк обрисовал в воздухе контур. — И такие приятно варварские золотые украшения… одно удовольствие раздевать.
Коулсон молча подумал о том, что верно мыслил в направлении радостей рождественской обёртки. Судя по воодушевлению Старка, агенту сейчас светил пересказ фэнтезийного порнофильма с аэродинамическими подробностями.
— Фил, вот честно — в природе явно не бывает таких зелёных глазищ с такими ресницами, как у той женщины. Оно бы просто непропорционально смотрелось, наверное. Но у неё как-то удивительным образом… гармонировало…
«Началось», — думал агент Коулсон, отвлекаясь, чтобы налить себе кофе. Тони Старк и попытки поэтических сравнений: со стороны это действительно могло напугать.
— Забавно, но я почему-то был в броне, — продолжал Тони.
«Фетишист, — подумал агент Коулсон. — С явными симптомами нарциссизма».
— И, когда та женщина ко мне подошла… она её так легко сняла, — говорил Тони. Почему-то он заметно бледнел с каждым словом. — Знаете, как будто металлу уже лет триста, и он постоянно был в эксплуатации. Эрозия, ржавчина, банальная усталость металла… не знаю, но она подцепляла пластину за пластиной, играючи, одним пальцем, и броня разваливалась…
Бекон в яичнице на тарелке Тони планомерно остывал. Коулсон отхлёбывал кофе, в общей массе пропуская монолог Старка мимо ушей, и предавался обычно не характерной для специальных агентов рефлексии. «Как иронична судьба, — мысленно ныл агент Коулсон. — А ведь я мог сейчас тихо защищать докторскую диссертацию по молекулярной физике. Или открыть своё дело. Ну, кафе на бензоколонке, на крайний случай. Или пойти работать по специальности, дантистом. Или… или — ну, хотя бы, это всё равно было бы лучше, чем нянчить Старка, — организовывать с вертолёта точечные удары по местности, в которой скрываются какие-нибудь пришельцы, мутанты, террористы, идиоты…»
— …я ещё успел подумать о том, что у неё восхитительно холодные губы. А потом…
Агент Коулсон отвлёкся от собственных скептических размышлений где-то через минуту, когда наконец заметил, что Старк замолчал. Тони сидел, задумчиво глядя куда-то сквозь вилку, зажатую в руке так, что побелели костяшки пальцев. Видимо, предыдущую фразу он так и не договорил. Как будто просто выпал из реальности.
— А потом…? — вежливо подсказал несколько озадаченный поведением Старка Коулсон.
— А потом она меня, кажется, съела, — задумчиво проговорил Тони совершенно бесцветным тоном.
— «Кажется»?!
— Не уверен. Может, просто шею свернула. Или просто горло перегрызла. Или голыми руками реактор вырвала. Не помню. — Тони встряхнулся, моргнул, словно прогоняя наваждение. И криво улыбнулся: — И я был бы готов записаться к психоаналитику… или снять себе девочек — в терапевтических целях, конечно. Если бы не одна деталь.
Взглядом агента Коулсона можно было плавить стекло в промышленных масштабах. Если бы такие взгляды встречались в природе чаще, они бы отбили у всего населения Земли охоту держать театральные паузы.
— Вот. — Тони поставил на стол какую-то на первый взгляд пустую колбу. — Нашёл утром на подушке.
— Человеческий волос? — приподнял брови агент Коулсон.
— Сомневаюсь, — хмыкнул Старк.
— Что волос?
— Что человеческий.
Агент Коулсон ни о чём не подумал. Видимо, это как-то отразилось на его лице — и чем-то развеселило Тони.
— Мне, знаете ли, было утром немного неуютно… после такой ночи. — Старк побарабанил пальцами по столешнице. — Прогнал через пару тестов… у него в составе некоторые химические элементы, которых не просто не должно быть в человеческом волосе; их вообще нет в таблице Менделеева.
Докторская диссертация по молекулярной физике сладко ёкнула в груди агента Коулсона.
На съеденного Старк был не похож. Старк был похож на человека, изнурительно, но очень хорошо проведшего ночь. И немного на одержимого, но Старк был всегда немного похож на одержимого.
— Вы полагаете, что это можно считать нормальным отчётом о вашей текущей деятельности? — Коулсон наконец нашёл в себе силы резюмировать поток сознания Старка.
— Во всяком случае, я надеюсь, что ваши боссы от меня на минутку отстанут, — признался Тони, забирая колбу прежде, чем на ней сомкнулись пальцы агента. — Мне надо… кхм… немного разобраться.
— Вам в себе бы… разобраться, — ровным голосом посоветовал агент Коулсон. По меркам общей ровности его голоса данная фраза могла быть расценена, как тяжкое оскорбление.
— Да ладно вам, Фил, вы же не нянька. Погуляйте часок, купите пончик. За периметр не выйду, честно. — Старк приложил руку к реактору. — Ну, правда. Мне бы в лаборатории ещё посидеть — у меня вот-вот результаты анализов будут…
На работника лаборатории, вопреки собственным научным достижениям, Старк был похож много меньше, чем на одержимого. На взгляд агента Коулсона, который разделяла добрая половина оперативников «Щита», Старку лаборатории были без надобности; он бы и в загородном гараже спаял действующую модель Леди Гаги из старых покрышек, коллекции пивных банок, деталей от холодильника и мотка колючей проволоки.
Но одержимый Старк очень убедительно умел жалобно заглядывать в глаза.
Причём каждый раз находил тот единственно нужный поворот головы, который действовал. Как это ему удавалось, никто не знал, но агент Коулсон предпочитал видеть среди причин алкогольную практику Старка; человек, которому было свойственно приползать домой под утро, просто обязан был выработать тактику выпрашивания прощения и снисхождения.
— …ну если не на часик, то на полчасика. Полчасика и пончик ещё никому плохого не сделали.
Убедительные глаза Старка смотрели в самую душу.
Алкоголик, подумал агент Коулсон. Фетишист. Одержимый собственными иллюзиями псих. Надо будет обыскать его лабораторию на предмет психоактивных веществ.
Потом. После пончиков.
— Полчаса, мистер Старк. Не покидайте периметр.
Если бы Коулсон обращал внимание на детали, он бы заметил, что в искажённом отражении в зеркальной створке кухонного шкафа, где должно было бы отражаться лицо Старка, чему-то холодно улыбнулся никому не знакомый тип с яркими зелёными глазами. В «Щите» агентам не проводили инструктаж на предмет того, как неосмотрительно бывает оставлять человека наедине с его собственными иллюзиями.
Иллюзиям это было только на руку.
УСТАЛОСТЬ МЕТАЛЛАПеппер так не любит, когда он пьян.
Эта мысль доминировала над остальными в голове у Старка, когда он приземлялся на крыше особняка почти ровно. Следом откуда-то из подсознания всплыла мотивация: собственно, он и пил потому, что Потс уехала. По работе, разумеется. Куда-то к чёрту на рога на десять дней. Он бы мог к ней прилететь, но Пеппер только терпеливо вздохнула в трубку и сказала, что, если в радиусе стола переговоров появится Железный Человек, ни о какой работе речи идти не будет.
Кажется, именно после этого разговора желание надраться стало нестерпимым.
Оставалось считать за благо, что натренированный постоянными нападками со стороны агента Коулсона и его передвижного шапито автопилот не позволил Старку напиться непосредственно в броне в людном месте. Старк сперва напился, а потом решил полетать. В конце концов, уж этого ему никто запретить не мог.
Дело попахивало детской выходкой, но Тони, откровенно говоря, было плевать; в чём-то это можно было считать его нормальным состоянием. Единственным, на что ему в данный момент было не плевать, был вопрос того, впишется ли он в двери гаража при таком уровне алкоголя в крови.
— Бартон, доложите обстановку.
— Расслабьтесь, сэр, всё в норме. Старк снова в стельку, но не буянит. Вернулся в периметр. По данным воздушного наблюдения, ничего особенного не наворотил… Да не вздыхайте вы так.
— Посторонние на территории есть?
— Нет, девочек он в этот раз не привёл.
— Бартон, ваш выбор определений…
— И мальчиков тоже.
— …несколько не вписывается в требования протокола. Примите это к сведению.
— Конечно, конечно. Продолжаю наблюдение. Целую, конец связи.
Ответное, не вписывавшееся в требования протокола высказывание агента Коулсона в текущий сеанс связи не вошло по техническим причинам.
Старк устал.
Это было для него… новостью.
Осознание того, что в последнее время ему всё меньше хочется что-то делать, на что-то отвлекаться, чем-то заниматься было настолько неожиданным, что Тони чуть не разнёс какой-то стеллаж, неловко повернувшись в бронекостюме. Который давно следовало бы снять. Но эта мысль на фоне усталости как-то меркла, сливаясь вместе с остальными в одно неразборчивое марево примитивных, односложных конструкций. Единственным чётким ощущением была нараставшая интенсивность тупой головной боли… и какое-то странное чувство в районе реактора.
По расчётам Старка это могло означать только одно.
Если он ещё что-то чувствовал, он был недостаточно пьян.
Фрагменты бронекостюма, вероятно, позднее могли бы сослужить службу тем, кто бы решил начать искать Тони. Старк снимал с себя броню по частям, не прекращая нетвёрдого шага в сторону бара, и комментируя вслух:
— Модель — МАРК VI, альфа-версия, прототип… результаты лётного теста прото… типа… положительные. Важно: переработать и заменить систему ручного управления вып… пуском закрылков…
Куски прототипа, со звяканьем падая на пол, отмечали его путь. До бара Тони дошёл уже в джинсах и футболке — и почти не шатаясь, с чем себя даже нашёл силы поздравить. Сладкая тяжесть алкоголя пульсировала в мышцах, замедляя движения, разливаясь теплом по кровеносным сосудам. Тони очень ярко мог себе представить, как меняется кровь под воздействием виски, как начинает бежать быстрее, уже не красная, а красная с золотом…
Старк моргнул, отгоняя наваждение. Только уснуть сейчас не хватало, под головную-то боль.
В баре ещё оставалась полупустая бутылка «Джека Дэниелса», правильного, классического, с маркировкой «старый №7» на этикетке. В зеркальной задней стенке бара мелькнуло что-то зелёное, но Старк уже привык, что в таком состоянии периодически видит чужие отражения. Старый-добрый «Джек Дэниелс» с чёрной этикеткой, вот что имело значение. Сейчас перестанет болеть голова. Сейчас всё… перестанет…
Тони облегчённо выдохнул и закрыл глаза, когда на плечи легли чьи-то казавшиеся ледяными даже сквозь футболку ладони.
— Бартон, почему вызываете по гражданскому каналу?!..
— Сэр, перим… рушен… ны помех… естного происх… ния… снить источн… лось…
— Что у вас там за Сайлент Хилл?!
Прерванный помехами совершенно не весёлый смех. И снова:
— Повторяю: помехи неиз… происхож… я. Периметр на… ен. Жду ваших дире… в течение расч… го време… или начина… лять на поражен…
— Бартон, я бы вас проклял, право! Высылаем подкрепление.
Тони резко распахнул глаза, пугающе быстро трезвея и наугад швыряя за спину первый попавшийся снаряд — открытую бутылку виски. В его доме не могло быть никого, кто мог бы положить ему на плечи руки; во всяком случае, за агентами «Щита» он такого никогда не замечал.
Он уже был готов к тому, что бутылка разлетится вдребезги, пролетев через пустое место. Или что гулко стукнется об пол. Или что ударится о чью-то голову.
Он ожидал чего угодно, кроме тишины.
Ощущение холодных рук на плечах пропало так же быстро, как возникло. Тони осторожно обернулся. Пустая комната, ничего, никакого движения воздуха. Когда он обернулся к бару, бутылка виски стояла на столе на прежнем месте, как будто он ничего никуда не бросал. Только бутылка и недопитый стакан.
«Всё-таки заснул», — досадливо подсказала головная боль. Тони болезненно поморщился и откинулся на спинку дивана, потирая нывшие виски. Кожу вокруг реактора пекло, как будто организм безуспешно пытался отторгнуть чужеродный элемент. По мышцам разливался холодок слабости от всё ещё чувствовавшегося опьянения. Он очень устал. Так устаёт металл — накапливая ущерб от перепадов температур, от трения, выдерживая удары, а потом в какой-то момент просто лопаясь. Рассыпаясь на части. Ломаясь от малейшего прикосновения.
Тони снилось, что головная боль отступала — стоило только закрыть глаза и позволить ледяным пальцам чужого отражения коснуться лба. За этим прикосновением хотелось тянуться, безотчётно пытаясь его продлить. Наверняка его психоаналитик — чёрт возьми, а ведь у него правда был психоаналитик, третий или четвёртый из уже уволившихся, — сказал бы много интересного насчёт снов подобного содержания. И как-нибудь истолковал бы по какому-нибудь Юнгу то, что в качестве персонификации утешения или какой-то аналогичной дряни Старку снился холодный, как снег, зеленоглазый колдун.
Который был чем-то недоволен.
Во всяком случае, смотрел он на Старка так, как будто тот чем-то его сильно разочаровал — хотя бы тем, что, если сосчитать всё выпитое за сегодня, занимался чем-то сродни попытке замысловато окончить жизнь самоубийством через внутреннее кровотечение от передозировки смесей на базе этилового спирта.
Колдун стоял, наклонившись над Старком, приподняв его за подбородок уже привычно ледяными пальцами, и рассматривал его со смесью сдержанного любопытства и некоторого омерзения. Как пьяную амёбу, например.
— Ты когда-нибудь прекратишь себя убивать? — без выражения спросил колдун.
Старк бы процитировал что-нибудь красноречивое в ответ. Но речевой аппарат, видимо, в этом сне не работал. Или был подвержен опьянению так же сильно, как в реальности.
— Ты безответственный и самовлюблённый ребёнок.
Тони бы кивнул, если бы его не держали за подбородок. Спорить тут было не с чем.
— Если так пойдёт и дальше, твой реактор станет для меня интереснее, чем ты.
Слова падали в сознание Тони, как хлопья снега в зимнюю ночь, бесцветные, тихие и холодные.
Что ж вы молчите,
могучие боги,
что слова не скажете?..
Это само всплыло в памяти, как рефрен в песне, как отголосок эха, вызывав в Тони мучительную мысль: он уже видел этого колдуна. Много раз. Он знал его имя. Он даже, кажется, убивал или был убит им. Во сне, в книге, наяву? Эхо рассеивалось и ускользало…
— Будь мне хотя бы достойным противником.
Пальцы брезгливо отдёрнулись от лица Тони.
— Я не могу, — тихо сказал Старк, на секунду испугавшись того, как спокойно и трезво звучал его голос.
Колдун вскинул брови.
— Не можешь или не хочешь?
— Я просто устал.
Как устаёт металл от перепада температур, выдерживая удары…
Колдун смеялся.
…закаляясь и делаясь крепче в процессе перековки. Это было так очевидно и так просто. Колдун смеялся, криво и хищно скалясь. Виски в недопитой бутылке покрывался льдом от этого смеха.
Локи, ты весел,
но будешь недолго
резвиться на воле.
Кажется, Старк процитировал это вслух.
Локи перестал смеяться.
— Я знаю, — спокойно сказал он, снова взяв Старка за подбородок и наклоняясь ближе.
Тони готов был делать ставки на то, что имел все шансы отравиться, позволяя настолько неизученному существу себя целовать. Но ему, откровенно говоря, было плевать; в чём-то это можно было считать его нормальным состоянием…
— Всем оставаться на местах! Всем оставаться…
— Коулсон, черти бы вас драли в замысловатых позах, я вас сейчас убью остатками выпивки! И закидаю юридической литературой на тему последствий вторжения на частную собственность!..
— Отбой, сэр: периметр чист.
—…и закатаю в асфальт на Аллее Звёзд! И попрыгаю сверху! В броне! Кто вас просил врываться с таким грохотом?! Я сам отлично ломаю стены в собственном особняке, ваша помощь в этом деле мне не нужна!
— Мистер Старк, положите бутылку и успокойтесь. Пять минут назад в управление «Щита» поступил сигнал тревоги, оповещавший о несанкционированном проникновении за периметр извне и о наличии сильных электромагнитных возмущений, вызвавших помехи. Если вы снова тестировали что-то незарегистрированное…
— Коулсон, я даже не могу облечь в слова то, что я к вам сейчас испытываю. Я был нетрезв. Я устал. Я уснул. Мне снилось что-то приятное. И тут — вы, в ошмётках моей только на прошлой неделе обновлённой штукатурки!
— Мистер Старк, помехи…
— Всё, с меня хватит. Вы хотите, чтобы я тестировал что-то незарегистрированное? Я его срочно придумаю, соберу и буду тестировать. Так, что у вас рации заискрят. Джарвис! Заблокируй агентам доступ в мою лабораторию. У нас карантин: эпидемия идиотизма…
— Слушаюсь, мистер Старк.
От того, как яростно Тони хлопнул дверью, остатки штукатурки с пробитого агентами «Щита» потолка с издевательским шелестом посыпались на макушку сохранявшему невозмутимость агенту Коулсону.
— Как же я хочу в отпуск в Афганистан, — спокойно сказал он.
Бутылка виски, оставленная Старком на столе, медленно оттаивала.
МАГНИТНАЯ АНОМАЛИЯ— Самый лучший секс в жизни, говоришь?
Тони Старк, гений, алкоголик и «Железный человек», задумчиво кивнул и выдохнул дым, продолжая глядеть в потолок.
— Радикально, — признал специальный агент «Щита», снайпер Клинт Бартон, не так давно прекративший незаконную деятельность и худо-бедно отмывшийся от ярлыка «злодей», отбирая у Старка сигарету и затягиваясь. — Оно хоть того стоило?
Старк хмыкнул:
— …говорит мне человек, колесивший по стране с цирком шапито.
— Не затем я с шапито… колесил. Но ты её потом хоть раз встретил?
— Я вроде до сих пор живой?
— Ну.
— Значит, нет. Но секс был просто феерический. Никогда бы не подумал, что боевые искусства настолько… влияют на гибкость.
— Это ты со шпагоглотательницей не пробовал.
Старк присвистнул. Клинт победно пыхнул сигаретой.
Оба в данный момент лежали на полу в гостиной особняка Тони, курили, кажется, четвёртую сигарету на двоих и осмысляли влияние на организм нескольких пинт рома, совмещая это с медитативным и практически ритуальным созерцанием потолка. Минут десять назад, исчерпав разговор о новшествах в оружейном деле, Старк и Бартон перешли на предсказуемо хорошо изученную обоими мужчинами тематику…
Её они явно могли обсуждать ещё дольше, чем оружие.
Надо сказать, что до такой жизни и такой беседы они дошли далеко не с первых минут общения. Когда в особняк Старка заглянул смурной лучник с лицом человека, способного открутить разумному существу голову просто чтобы разнообразить серые будни, Тони был, мягко говоря, не в восторге. Когда лучник с паскудной усмешкой сообщил, что его прислали из «Щита», обсудить проект инициативы «Мстителей», Тони чуть не врезал ему по лбу тем, что было под рукой — а под рукой был, как минимум, рояль в гостиной.
Первые четверть часа они и правда пытались… обсуждать. Немногословно и осторожно, словно прощупывая почву на потенциальном минном поле. Бартон косился на Старка так, будто до этого просмотрел все домашние видео с его вечеринок и теперь не мог решить, одобрить это или осудить. Старк косился на Бартона так, будто рассчитывал, что он сейчас снимет маску, и там окажется директор «Щита» Ник Фьюри, полным комплектом, с повязкой на глазу и железобетонными директивами наперевес.
А потом Старк не выдержал и спросил про циклопическую конструкцию, которую Бартон поставил в уголке и к которой обращался словосочетанием «композитный лук».
То, как Бартона понесло после этого вопроса, можно было бы сравнить только с тем, как понесло самого Старка после вопроса о составе брони «Железного человека». Они очнулись минут через сорок в мастерской, когда Тони яростно дорисовывал концепт гипотетической конструкции гипотетической стрелы со встроенным электрошокером, а Клинт сопровождал это комментарием, изображая принципы аэродинамики в лицах. Оба тогда осеклись на полуслове, покосились друг на друга и заржали так, что агент Коулсон явно расценил бы это, как нарушение дисциплины. А потом у Тони нашёлся ром. И хорошие, давно забытые где-то в недрах бара сигареты, в которых точно был табак, а не что-то ещё. И гостиная с удобным ковром и приятным глазу потолком…
Собственно, мотивировать то, почему Старку показалось, что на ковре лучше думается, ни одному из них было не под силу. Но принципы влияния гравитации на пьяные тела в пространстве подсказывали, что после нескольких пинт рома действительно лучше думалось в горизонтальном положении.
— Видел бы нас сейчас Коулсон, — мечтательно высказался Тони.
Резкий переход с темы секса на тему агента Коулсона Клинта ничуть не смутил.
— Ну так в чём проблема, — передавая сигарету обратно, отозвался он. — Встань, помаши камере в левом углу…
Старк поперхнулся дымом, пытаясь резко сесть, что с его степенью опьянения было затруднительно.
— Шучу, не паникуй, — заложив руки за голову, фыркнул Бартон. — Периметр полностью контролирует твой Джарвис. А мы — так… по старинке, с биноклем…
— Или с оптическим прицелом, — предположил Тони.
— Или с оптическим прицелом, — не стал спорить Клинт, криво улыбаясь потолку. — А ещё можно взять термос с котятками, шезлонг в цветочек и крем для загара, и наружное наблюдение заиграет новыми красками… ну, или, в твоём случае, можно просто захватить попкорн…
— Безумно, — одобрил Старк, снова поддаваясь гравитации и принимая лежачую позу.
— Я вот что думаю… — начал Бартон, приподнимаясь на локте.
И осёкся.
Что-то глухо звякнуло о реактор.
— Он раньше так делал? — поинтересовался Клинт, глядя на то, как намертво притянуло к реактору Старка его выскользнувший из-за шиворота армейский жетон.
Жетон был поцарапанный и гнутый, как будто на него уже приходился какой-то сильный удар — или попытки взломать дверь или открыть пивную бутылку. Выбитые на металле буквы складывались не в имя, фамилию и звание, а в словосочетание «Соколиный глаз».
— Реактор чисто технически выполняет роль источника энергии для электромагнита, — сухо отозвался Тони, с усилием отлепляя жетон от внешней обшивки имплантата. — На критическом расстоянии и при всплесках активности… чёрт…
Жетон, издевательски звякнув, примагнитился обратно.
— Джарвис, — ничего не выражающим голосом позвал Тони. — Последняя статистика активности реактора. ЖИВО.
— Я думаю, она не понадобится, — как-то очень спокойно сказал Бартон, глядя куда-то поверх головы Тони. — Забудь, что ты там говорил о критическом расстоянии. К нам сейчас ползёт вилка. Пока что только вилка и только ползёт. А у меня за голенищем нож, и мне сейчас… неуютно от этой мысли, веришь?
— Джарвис не реагирует, — бесцветным тоном констатировал Старк. Бартону очень не нравилось, как стремительно тот бледнеет. — Электромагнитые… помехи…
Бартон не ответил.
Ему гораздо интереснее было смотреть на то, как вилка медленно поднимается в воздух.
— Мне это точно надо подписывать? — с сомнением уточнил Старк, поднимая взгляд.
Взгляд у Тони в текущих условиях был тяжёлым и полным страдания. То, что он при этом косился на Бартона из-за приложенного к скуле пакета со льдом, только добавляло в его взор мрачных эмоций.
— Коулсон в любом случае потребует отчёт, — хмыкнул Клинт. — Хочешь — допиши что-нибудь от себя…
«Отчёт» и так процентов на восемьдесят был отсебятиной, мрачно подумал Тони, просматривая текст. Там, например, ни слова не было про то, что в момент описываемых событий Старк и Бартон были в дымину пьяными. Рука у последнего очень кстати оказалась настолько набита в плане написания официальных отмазок, что к синонимам «неведомой фигни» вроде «столкновение с внешним воздействием не досконально изученного характера» не смогла бы придраться даже Пеппер.
Собственно, само «столкновение с внешним воздействием не досконально изученного характера» Тони пропустил. Потому что отключился, когда его скрутило спазмом от бешеного скачка в активности имплантата. Очнулся он от такой оплеухи, что голова имела все шансы отлететь: Бартон явно не собирался быть нежен. Глаза у Бартона были дикие, бровь — чем-то рассечена, а за спиной болталось композитное чудовище, на которое было неприятно смотреть с таким звоном в голове, каковой имелся в наличии у Тони. Записи того, что происходило в особняке, пока Тони был без сознания, не сохранилось, так как Джарвис тоже на тот момент сошёл с дистанции, так что приходилось верить лучнику на слово.
— «Явление, визуально сходное с Aurora borealis»? — уточнил Тони, в третий раз перечитывая отчёт.
Бартон патетически закатил глаза.
— То есть, я правда светился, как рождественская ёлка, — насмешливо констатировал Тони. — А потом из свечения полезли зелёные черти… Бартон, нам поверят, что мы не пили?..
— Старк, ты бы не шутил. Об эту рогатую дрянь сломалось четыре стрелы.
Клинт устало потёр переносицу. Тони задумчиво передвинул пакет со льдом чуть выше по скуле и отложил отчёт.
— Меня беспокоит одно, — протянул Старк. — Судя по твоим словам, что бы это ни была за хрень — она слишком легко ушла.
— То есть, то, что противник материализовался на пустом месте, причём процесс сопровождался свечением и возникновением… — Бартон запнулся.
— Кратковременной магнитной аномалии, — подсказал Тони, сдвигая пакет со льдом на лоб.
— …кратковременной магнитной аномалии, тебя не волнует?
Старк отложил пакет со льдом. На самом деле, датчики под управлением Джарвиса на прошлой неделе уже несколько раз засекали странную активность — как будто кто-то подключался к энергопотоку внутри реактора откуда-то извне, что само по себе было бредом. Как будто кто-то выкачивал и аккумулировал энергию. Как будто магнитные поля тихо, почти незаметно начинали сходить с ума. Как будто что-то незримое, неощутимое, параллельное этой реальности заглядывало через плечо, создавая эффект присутствия и усугубляя приступы бессонницы. И кружки с чаем оказывались переставлены на другой конец стола, книги — сняты с полок, двери — открыты там, где не следовало.
Эти мелочи нервировали, но не более.
А ещё были сны, которых он не запоминал. Отголоски воспоминаний. И жутко раздражавший эффект дежа-вю, когда он видел, как трескается лёд в бокале с виски…
Тони передёрнул плечами, поморщился и молча потянулся за ручкой, подписать отчёт. В конце концов, сам он никому ни о чём не докладывал ни в бумажной, ни в устной форме; было грех упускать случай, когда работу уже сделали другие. В рогатых тварей он на всякий случай не верил.
Зато одна вполне конкретная рогатая тварь верила в Старка. Потому что её эксперимент только подтвердил, что энергии реактора с лихвой хватало на стабильную материализацию одной из проекций в любой точке Мирового Древа.
Рогатая тварь задумчиво улыбалась, крутя в тонких пальцах обломок стрелы.
Твари было всё интереснее и интереснее.