Фэндом: комиксы/экранизации Marvel.
Персонажи: Тони Старк, Пеппер Поттс, агент Коулсон. И Локи. Много Локи.
Категория: джен, лёгкий мозговынос :3
Рейтинг и предупреждения: G, прикиньте?!
Дисклаймер: Я не я и Марвел не моя.
Авторские ремарки: Ну наконец-то я это родила. Сама фигею. И вообще, ВЫ САМИ ЭТОГО ПРОСИЛИ, МУАХАХА.
Саундтрек безжалостно прилагаю.
ХАЛК ЧИТАТЬ ВЕСЬ ЦИКЛ С САМОГО НАЧАЛА
ВЫХОДНОЙ ДЕНЬКак бы неправдоподобно это ни звучало, у агента «Щита» Фила Коулсона всё-таки были выходные дни. Полковник Фьюри их даже одобрял, потому что лицезреть раздражающе спокойную физиономию Фила каждый божий день было вредно для коллектива. Пожалуй, переизбыток Коулсона более или менее терпели только в принципе неконфликтная агент Картер, закалённая КГБ Чёрная вдова, да Соколиный глаз, с чьим термоядерным чувством юмора даже работа с Филом была что слону дробина.
Наверное, только эти трое да сам полковник Фьюри были в курсе, что агент Коулсон периодически бывал одет не в строгий похоронный костюм. И даже иногда спал. Остальные вряд ли вообще догадывались, что у Коулсона есть своя квартира, а не просто спальное место в офисе «Щита».
Поэтому агент Коулсон нашёл в себе силы удивиться, когда вечером накануне его полноценного выходного дня в его квартире раздался телефонный звонок не от Фьюри, Бартона, Романовой или Картер.
Звонила Вирджиния Пеппер Потс.
— Добрый вечер, мисс Потс, — выстрадал из себя ровный «рабочий» тон агент Коулсон — что само по себе было подвигом. Фил уже успел отнести в прачечную рабочий костюм, почистить табельное оружие, переодеться в жёваные джинсы и не менее жёваную водолазку, и теперь, окончательно сменив обличье, как раз доставал из бара бутылку кьянти.
Проблема агента Коулсона была в том, что «Щит» исправно выплачивал ему хорошую зарплату — только вот тратить её на что-либо обычно не было ни сил, ни времени. Поэтому к выходным Фил обычно приурочивал торжественную индульгенцию на чревоугодие и с медитативным занудством готовил что-нибудь посложнее, чтобы употребить это с сообразным случаю напитком. Звонок мисс Потс пришёлся на середину основного блюда — то есть, на самое расслабленное из возможных состояний агента Коулсона. Говорить о делах строгим тоном в таком состоянии было… сложно.
— Добрый вечер, — неуверенно отозвалась Пеппер на том конце провода сквозь какие-то помехи. — Агент Коулсон, вы сейчас… не на работе?..
Агент Коулсон закрыл бар, обернулся к столу, мысленно завыл и ответил:
— Уже нет. Что-то случилось, мисс Потс?
— Н-не совсем… — Пеппер в первый раз на его памяти звучала настолько неуверенно, отметил Коулсон, ставя бутылку на стол. — Я бы не хотела это… обсуждать по телефону. Вам не доставит неудобств, если я сейчас подъеду?
— Вы знаете мой адрес? — непрофессионально удивился Коулсон.
— Полковник Фьюри… — начала Пеппер.
— Не продолжайте, — вздохнул Коулсон. — Когда вам удобно будет подъехать?
На том конце провода тоже вздохнули.
— Агент Коулсон… я сейчас припарковалась около вашего дома. Если вас это смущает, мы можем перенести разговор в другое место, но…
— Заходите, — с насторожившей его самого обречённостью отозвался Фил, доставая из шкафа второй бокал.
— Спасибо, — с чувством сказала Пеппер и отключила связь.
В каком-то смысле, думал Коулсон, открывая дверь бледной, нервно вертевшей в руках органайзер Потс, его вечер был определённо приятнее с наличием в нём длинноногой, безупречно одетой и до чрезвычайности симпатичной рыжей девушки. Если бы не то, что девушка определённо собиралась вести речь о том редком раздражающем факторе, который действительно мог вывести Коулсона из себя, ситуация была бы оптимистичнее, но Фил давно привык к привкусу дёгтя в бочках мёда и перестал привередничать.
— Извините, если помешала, — пробормотала Пеппер, с усилием отрывая несколько оторопевший взгляд от водолазки Фила и косясь на расставленные на столе приборы.
— Что вы, мисс Потс. Присаживайтесь. Я бы предложил вам поужинать, если бы ваша проблема не была срочной. — Фил готов был при случае сам себя отечески поцеловать в лоб за то, что умудрялся сохранять рафинированный деловой тон. — Проблема связана с… — «…этим чёртовым самовлюблённым алкоголиком в броне весёленькой расцветки…» — …мистером Старком?
Пеппер скривилась так, что у агента Коулсона стало светлее на душе.
— Понимаете, я не совсем уверена, что с этим стоит идти с докладом к полковнику Фьюри, — помедлив, проговорила она, садясь за стол и откладывая органайзер. — Мистер Старк в последнее время странно себя ведёт. То есть… более странно, чем обычно, — добавила она, разглядев выражение лица Коулсона. — Не могу быть вполне конкретной в этом вопросе, но создаётся… стойкое ощущение одержимости.
— Не сочтите это за оскорбление, но у меня сложилось впечатление, что мистер Старк всегда немного похож на одержимого, — осторожно отметил Коулсон, неторопливо ввинчивая штопор в пробку кьянти.
— Это есть, — невесело усмехнулась Пеппер. — Но, знаете, до этого он ни разу не прибегал к какой-либо литературе, кроме справочников по физике, или журналов с новинками в машиностроении, или обзорах тенденций в оружейном деле… а тут… — Пеппер вздохнула, подыскивая слова. Взгляд девушки, нервно метавшийся по его квартире, задержался на штопоре в руках Фила, и следующая фраза, произнесённая мисс Потс, была, мягко говоря, неожиданной: — Позволите уточнить, что у вас сегодня на ужин?
— Galletti alla diavola affumicati con frutti di bosco*, — автоматически ляпнул Фил, с запозданием мысленно взвыв на тему собственного неизлечимого занудства в плане корректности формулировок.
Слава Богу, Пеппер была в курсе названий блюд тосканской кухни на языке оригинала.
— Вы не станете возражать, если я присоединюсь?
Фил моргнул и аккуратно поставил откупоренную бутылку на стол.
— Нет, я всё понимаю. — Пеппер отвела глаза и устало потёрла переносицу. — Простите мою откровенность, но после сегодняшних разговоров с Тони мне надо немного… отдышаться, что ли… и, если это как-то нарушит ваши планы…
Фил молча наполнил её бокал и пошёл за вторым прибором. Лично ему после разговоров с Тони Старком хотелось напиться в хлам, начать курить по пачке в день и перестрелять половину встречных людей, так что Пеппер он отлично понимал.
Под тосканскую кухню разговор определённо пошёл легче.
Пеппер, интеллигентно озвучив комплимент выбору вина, с максимальной учтивостью рассказала, что Тони Старк последнюю неделю практически не выходил из мастерской. Это было бы нормально, если бы он и правда что-то чертил, паял, собирал или хотя бы имел на стадии разработки какие-то проекты, которые он практически всегда вскользь озвучивал или Пеппер, или Джарвису. Или компьютер, или мисс Потс всегда хотя бы приблизительно знали, чем занят мистер Старк. Но сейчас Тони молчал, как рыба, и только отмахивался репликами на тему пророческих снов и литературой по мифологии северных народов Европы. На фразе, в которой без шуток связно сочетались понятия «Тони Старк» и «пророческие сны», Фил поперхнулся, извинился и долил собеседнице вина. Пеппер благодарно кивнула.
— Я не знаю, что думать, — проговорила Пеппер, промокнув губы салфеткой и откладывая прибор. — С одной стороны, это может быть обыкновенная паранойя. С другой… мне не нравится, что он сейчас делает.
— Вы не в курсе, что это конкретно за проект? — осведомился Коулсон, забирая у неё тарелку.
— Вы представляете себе прототипы, которые делает Тони? — усмехнулась Пеппер. — Единственное, что я могу сказать точно — он строит не бронекостюм. То, что он сейчас строит, похоже или на космический корабль, или на подводную лодку, или на «железную деву» чуть больших, чем в средневековье, масштабов, и, кажется, с припаянным ускорителем частиц. Но больше всего это пока похоже… на клетку. Я не представляю, кого он собрался там запирать, и, честно говоря, боюсь думать, что он будет делать дальше. Последняя книга, которую я нашла на его рабочем столе, была про похоронные традиции викингов, предпоследняя — про вызов духов. Фил, это ненормально.
Агент Коулсон молча убрал приборы со стола. Интонация, с которой Пеппер произнесла последнюю фразу, была безошибочно узнаваемой. С той же интонацией она могла бы сказать то, что имела в виду: «…мне страшно».
— Вы могли бы с ним поговорить? — помолчав, спросила Пеппер, не глядя на Коулсона.
— Со Старком?! — ужаснулся Фил.
— С полковником Фьюри. — Пеппер задумчиво рассматривала вино в бокале не просвет. — Чтобы он… взял процесс под контроль. Или хотя бы попытался отвлечь его, потому что Тони в таком состоянии… опасен. В первую очередь для себя самого.
В принципе, думал агент Коулсон, поговорить с Фьюри на тему бесноватого Старка было не только возможно, но и целесообразно — хотя бы исходя из соображений профилактики катастроф. Чёртов Старк определённо нуждался в контроле «сверху», хотя бы для того, чтобы самому себя не угробить. Но одно дело было — контролировать в деталях, а другое — уговорить Старка отказаться от какой-то затеи…
— Фил, вы мне поможете?
В норме мисс Потс была выше агента Коулсона — особенно с учётом того, что носила туфли на каблуке. Но в текущий момент времени она сидела, а он стоял — и это усиливало эффект адресованного ему снизу вверх умоляющего взгляда во много раз. Наверное, думал агент Коулсон, это что-то на уровне инстинктов. Пару миллионов лет назад, когда какая-нибудь самка неандертальца смотрела вот так, снизу вверх, на своего соплеменника и просила принести ей на ужин мамонта, самец тоже не мог отказать.
С ледникового периода ничего не изменилось, горько признал агент Коулсон.
— Я попробую, — ответил он, садясь обратно, за стол, и машинально сдвигая свой бокал так, чтобы тот стоял симметрично бокалу Пеппер. — Вам не стоит об этом беспокоиться.
— Спасибо, — тихо сказала Пеппер, протягивая руку через стол, но останавливая движение на полпути, так и не дотронувшись до пальцев Коулсона. — Простите, что навязалась вам в выходной… Наверное, мне пора.
— Вас ждёт шофёр? — уточнил Фил, внезапно и остро ощущая себя придурком, которого послали за мамонтом в самую пургу.
— Шофёр?.. — непонимающе повторила Пеппер.
— Если вы сами вели машину, мне стоит вызвать вам такси, — механическим тоном проинформировал её Коулсон. Бутылка кьянти на столе была почти пуста — и сам Фил выпил оттуда не больше половины бокала. Чисто теоретически в данный момент он мог бы высчитать концентрацию алкоголя в её крови в промилле с более или менее точным результатом: его занудства на такое бы вполне хватило…
По сути, у агента Коулсона не было никаких сверхспособностей. Он не гнул металл взглядом, не паял бронекостюмы, не падал с неба с антинаучным молотом с переменной удельной массой и не подвергался воздействию гамма-излучения. Но за время работы в «Щите» Фил научился одной нехитрой вещи.
Он отлично чувствовал фальшь.
Так что, когда некая Вирджиния Пеппер Потс, встав вместе с ним из-за стола, невинно моргнула и потянулась его поцеловать, какой-то рецептор в его мозгу… нет, не закричал. Хладнокровно отметил тоном дирижёра с идеальным слухом: «А вот это было не по нотам». Это было лишним. Фальшивым. Не согласовывавшимся с характером той Вирджинии Пеппер Потс, которая работала на Тони Старка с похвальным хладнокровием и ангельским терпением.
А дальше сработали рефлексы.
— Так, — спокойно сказал Фил, держа сипевшую девушку за горло. — Я не знаю, кто вы, но меня беспокоит то, что вы меня почти убедили.
Пеппер издала хрипящий всхлип, пытаясь отцепить пальцы Коулсона от горла. До крови царапнула его запястье идеальным маникюром. И без всякого перехода затихла, перестала дёргаться, глядя на агента спокойными, холодными зелёными глазами.
— С вами оказалось интереснее, чем я думал, — вкрадчивым мужским голосом сказала Пеппер.
И мир агента Коулсона вспыхнул северным сиянием.
— Мне даже любопытно, — сквозь сжатые зубы, в которых держал обрывок какого-то провода, высказался Тони Старк, — что именно привело вас сюда в ваш вроде бы законный выходной. Мне казалось, что вы вообще на больничном. Право же, Фил, подобный трудоголизм приводит меня в смятение… Чем обязан? Снова Фьюри прислал?
— Нет, мистер Старк, — мрачно сказал агент Коулсон, рассеянно потирая исцарапанное запястье, выглядывавшее из гипсового лубка на руке. — Личная инициатива.
Старк вынул изо рта провод, сдвинул на лоб защитные очки и недоумённо воззрился на Коулсона:
— Что, просто посмотреть пришли?
— Что-то вроде того, мистер Старк, — сдержанно улыбнулся Коулсон.
Даже в разобранном состоянии конструкция, над которой работал Тони, была совершенно циклопических размеров. Она отдалённо напоминала какой-то высокотехнологичный гибрид клетки и капкана, с торчавшими внутрь штырями.
— Кому-то очень не нравится ваш новый проект, мистер Старк, — спокойно заметил агент, опираясь плечом о какой-то стеллаж.
— Это угроза? — криво усмехнулся Тони, снова надевая защитные очки.
— Нет, мистер Старк, — сдержанно улыбнулся Коулсон. — Просто делюсь информацией.
— Вот как, — хмыкнул Тони, включая ацетиленовую горелку. От прикосновения пламени с металлического каркаса посыпались искры.
— Я бы на вашем месте был осторожнее с тем, что вам снится, — тихо сказал агент, разворачиваясь к двери.
— Так. — Горелка пыхнула, выключаясь. — А это вы откуда…
— Я же сказал: просто делюсь информацией, — сдержанно улыбнулся Коулсон, обернувшись. — И, кстати, Старк… это всё-таки клетка или «железная дева»?
— Это мышеловка, — задумчиво глядя на агента, ответил Тони.
— Масштабно, — спокойно оценил Коулсон. — Удачи вам с вашим проектом, мистер Старк. Будет интересно посмотреть на непосредственный результат…
Он едва заметно отшатнулся, когда встретил в дверях Пеппер — с неизменным органайзером под мышкой и стаканчиком кофе из «Старбакса» в руках. Вежливо засвидетельствовал уважение. Отказался присоединиться. И ушёл очень быстрым шагом.
— Тебе не кажется, что он какой-то… нервный? — осторожно спросила Пеппер, ставя кофе на свободное от покорёженного металла место на рабочем столе Тони.
— Да уж, — рассеянно пробормотал Тони, откладывая горелку. — Ему бы чаще выходные брать, что ли…
Если бы агент Коулсон расслышал эту фразу, он бы долго и, скорее всего, истерически смеялся.
По результатам последнего выходного дня дома ему надо было ещё починить проводку и вывести с потолка выжженный рисунок Радужного моста.
Мысль об отпуске в таком контексте наводила на него ужас.
СЕРЬЁЗНЫЙ ПОДХОДАгент Коулсон ещё до поступления сообщения по зашифрованному каналу знал, что ничего хорошего от некоего Клинта Бартона ждать не стоило. Да что там; Коулсон был мрачным реалистом. Он знал, что ничего хорошего от Бартона ждать не стоило, в день, когда ему на стол положили папку с досье на «Соколиного глаза».
Досье начиналось с фотографии. На снимке в камеру смотрел юноша с большими, светлыми, по-детски невинными глазами. Выражение лица у тогда ещё гипотетического участника тогда ещё гипотетического проекта «Мстители» было, как у потерявшегося инопланетного детёныша. Бесстыдной наивности образу прибавляли взлохмаченные волосы и чуть приоткрытые губы.
— Какого чёрта? — вежливо сформулировал своё отношение к такому началу досье Коулсон.
На тот момент он уже видел Бартона на стрельбищах. Бартон был небрит, коротко стрижен, талантливо выдвигал вперёд нижнюю челюсть и ещё талантливее скалился в ответ на конкретные вопросы коллег. И Бартон был старше снимка лет на десять.
— Это его единственная фотография с серьёзным лицом, сэр, — уныло отрапортовал принёсший досье сержантик из подразделения, которое курировали коллеги Коулсона. В ответ на выразительный взгляд агента, сержантик замялся и прибавил: — Он даже на архивных фото полиции…
— …ржёт, — могильным тоном закончил Коулсон, который как раз долистал досье до пресловутых фото. — Вольно, сержант. Можете идти. Передайте вашему начальству, что фигурант «Соколиный глаз» взят в разработку.
С того момента прошло достаточно времени, чтобы Фил Коулсон путём долгих, практически медитативных тренировок собственной психики приучил себя к мысли о том, что с Бартоном можно работать. Клинт был надёжным оперативником, талантливо выкручивался из самых неприятных ситуаций, и… обладал таким термоядерным чувством юмора, что периодически прошибал даже самообладание Коулсона. Не в том смысле, как это делал Тони Чёрт Бы Его Взял Старк, нет. Бартон умудрялся так смачно и метко засорять рабочий эфир, что Филу пару раз в своей практике приходилось отключать микрофон рации, чтобы не хохотнуть вслух на общей частоте. Репутация непробиваемого зануды Коулсону была дорога, как плод многолетнего труда, а Бартон имел все шансы послать её подальше — на курорт, за магнитиками.
— Перепроверьте данные, — отрывисто велел дежурному Коулсон, перечитав сообщение. — Должите местонахождение Бартона.
— Вилла Тони Старка, сэр, — промямлил дежурный.
— И что он там делает? — сухо уточнил Коулсон.
— Э-э…
— Я жду данных.
— …раскручивает реактор Старка, сэр. По нашим данным… прямо на Старке…
Коулсон очень дорожил своей репутацией. Поэтому с проклятием шарахнул коммуникатором в стену он только через десять минут, у себя в кабинете, за плотно закрытой дверью.
В клуб «Исповедальня», на взгляд Клинта Бартона, стоило зайти уже потому, что он умудрялся совершить невозможное — то есть, он выделялся на фоне лос-анджелесских улиц. Клуб словно воткнули между высоткой и дорогущим отелем с видом на огни Санта-Моники. Ближе к Голливудским холмам такого добра было навалом. Но «Исповедальня» брала своеобразием. Фасад был явно стилизован под готический собор, а кровавые отсветы от вывески с названием так выгодно оттеняли обильно поналепленных над входом горгулий, что пройти мимо, хотя бы на секунду не остановившись, было практически невозможно.
Клинт толкнул плечом дверь в клуб, минуя цепкие взгляды охраны. Внутри «Исповедальня» была залита таким же кровавым светом, что и снаружи — с той лишь разницей, что тут подсветка шла не сверху, а снизу, с выложенного полупрозрачными плитами на полу огромного креста. Бартон задрал голову, щурясь в полумрак под потолком, отмечая детали. Клетки, металлическая пародия на галерею, запасные выходы, тяжёлые крепления для чего-то, напоминающего люстру…
— Душевное местечко, — пробормотал он, заметив в одной из клеток девушку в чём-то слишком обтягивавшем, чтобы что-то скрывать.
Инфернально-красные люди на танцполе как раз исполняли какой-то замысловатый танец городского туземца в среде обитания, извиваясь в отсветах креста. Клинт потянул носом и понимающе хмыкнул: через кондиционеры пустили кислород, так что не было ничего удивительного в том, что местная толпа пребывала в полупьяной эйфории. За стойкой бара было не так свежо и безумно, да и свет стремился к холодным оттенкам. К тому же, там уже скучала над каким-то изысканно корявым бокалом красивая брюнетка в чём-то неопределённо-чёрном. Одна.
Бартон счёл это перстом судьбы.
Клинт привычно швырнул куртку на низкую спинку длинного барного стула — через один от брюнетки, чтобы не смутить раньше времени. Протиравшая стойку растрёпанная девица выжидательно покосилась на него, потом на полку с крепкими напитками и, видимо, решила подождать, пока клиент сам обозначит желание что-то заказать. Из динамиков захрипело что-то зловещее, в чём Бартон не без труда узнал кавер на «Paint It Black». Мику Джаггеру определённо икалось от такого исполнения с особой жестокостью.
— Только пиво и текилу тут не заказывайте.
Звук женского голоса, негромкий, низкий, неожиданно легко перекрыл какофонию звуков из динамиков. Клинт обернулся, с некоторым удовлетворением отмечая, что по чистой статистике до этого момента в условиях «барная стойка, прекрасная незнакомка, много выпивки» первым заговаривал он, а не обозначенная «незнакомка».
— Разбавляют? — приподняв бровь, уточнил он.
— Подсыпают, — сдержанно улыбнулась брюнетка.
У неё самой в бокале было что-то ещё более насыщенного красного оттенка, чем подсветка танцпола. Крупные куски льда со скорее ощутимым, чем слышимым звяканьем сдвинулись, когда она поднесла бокал к губам.
— Мисс, — подмигнул барменше Бартон, — сделайте мне того же, что у леди.
— Так легко доверяете вкусу незнакомого человека? — выразительно моргнула брюнетка, проводив растрёпанную девицу взглядом.
— Вы слишком красиво это пьёте, — усмехнулся Клинт. — Разве я могу удержаться от того, чтобы… попробовать?
Судя по тому, как брюнетка прищурилась, она оценила отсутствие уточнения того, что именно Бартон планировал попробовать. Щурилась она совершенно изумительно: алый отблеск креста на танцполе смешивался с белёсым светом над стойкой, очерчивая её скулы причудливыми тенями и отражаясь в больших зелёных глазах.
Женщина, очевидно, решив что-то для себя, чётким движением толкнула свой бокал по стойке в сторону Бартона и без всякого смущения во взгляде пересела со своего места на стул ближе. Клинт автоматически остановил бокал, который так лихо поехал по стойке, что имел все шансы улететь в стену. Лёд звякнул. Брюнетка улыбнулась.
— Лора, — вынимая бокал из пальцев Бартона, проговорила брюнетка.
— Клинт, — отозвался тот.
Растрёпанная барменша выбрала именно этот момент, чтобы поставить перед ним его порцию кровавого напитка. Лёд в бокале Бартона не звенел, а гулко щёлкал, трескаясь от разницы температур. У коктейля был привкус вишен и мягкая тяжесть рома с оттенком каких-то специй.
— Не слишком сладко для вас? — негромко спросила невозможно зеленоглазая Лора.
— В самый раз, — честно признал Клинт.
У него было ощущение, что они оба в этот момент имели в виду совсем не напиток.
— Вы уже связались с Поттс? — уточнил Коулсон, в четвёртый раз за время поездки перепроверяя, заряжен ли запасной «глок». Как ни прискорбно было это признавать, но он нервничал.
Впрочем, в любых связанных со Старком инцидентах это было вполне нормально.
— Никак нет, сэр. Сигнал не проходит.
— Что у нас по показаниям системы слежения?
— Объект «Джарвис» в состоянии спящего режима, сэр. «Железный человек» не повреждён. Тони Старк, по всей видимости, находится в обусловленном приёмом седативных средств состоянии. Вероятно, глубокий наркотический сон. Клинт Бартон в настоящее время… мгм…
— Докладывайте, сержант.
— Клинт Бартон в настоящее время… снял второй слой обшивки с реактора, сэр.
— Уточните, — лаконично попросил Коулсон. Образ «Соколиного глаза», ковыряющего в Тони Старке отвёрткой, был дик и невероятен настолько, что в попытках объяснить феномен хотя бы самому себе Фил докатился до версии о том, что Бартон решил сделать ему, Коулсону, приятное и пришить Старка к чертям собачьим. — Он что-нибудь… сделал с самим Старком?
— Н-никак нет, сэр. Он… очень… аккуратен и последователен в действиях, сэр.
— Что вы имеете в виду, сержант?
— После каждой отвинченной детали он производит замеры, сэр.
— Замеры?!
— Жизненных показателей мистера Старка. Сэр.
Один Бог знал, чего Коулсону стоило не уточнить: «Отвёрткой или на глаз?». Судя по тому, как сложно было Филу подавить этот порыв, он был уже на грани красочного нервного срыва.
Вертолёт «Щита» подлетал к вилле Старка.
Коулсону в этот момент самому было интересно понять, так уж ли он хочет останавливать Бартона.
Клинт осторожно поддел сердечник реактора, смещая его относительно паза крепления. Старк спал — крепко, лишь рефлекторно дёргались кончики пальцев, когда Клинт задевал отвёрткой провода. Лучник аккуратно сдвинул сердечник чуть глубже, ориентируя его по центральному проводу. Конструкция едва слышно щёлкнула, пытаясь встать на место. Клинт снова чуть сдвинул сердечник, облизнул губы, и, мгновение помедлив, резко надавил.
Пальцы на руках Старка дёрнулись. Сердечник вошёл в крепление до конца.
Прикрутить тонкий слой обшивки было делом нескольких секунд.
Клинт вскинул взгляд: через окно виллы было видно снижавшийся вертолёт. Бартон аккуратно сложил инструменты, отсоединил датчик от запястья Старка, на пробу подёргал за металл обшивки. Реактор держался на месте, как будто его никто не разбирал. Никаких деталей оттуда не пропало и не добавилось. Отсоединять его тоже никто не собирался. Использовать вырванный имплантат было бы бездумной тратой ресурсов: энергии одного реактора, без технической поддержки и возможности создать новые, было недостаточно. Кому бы ни была нужна технология Старка, её энергией был смысл пользоваться только при живом Старке… или в живом Старке.
Бартон застегнул рюкзак с инструментами и, мельком покосившись в угол, где, насколько ему было известно, была установлена камера слежения, едва заметно усмехнулся. Прежде, чем уйти, он наклонился и аккуратно, словно завершая ритуал, поцеловал Старка в лоб. От этого прикосновения на коже Тони на секунду словно высветился бледной зеленоватой вспышкой слишком сложный для понимания узор. Словно рисунок микросхем, перемешанный с орнаментами из средневековых книг.
Камера этой вспышки не зафиксировала.
Камера в эту секунду вообще не работала из-за мощных электромагнитных помех.
— Меня ещё можно приковать к стулу, — ехидно советовал заспанный Клинт Бартон агенту Коулсону несколько часов спустя. — И отшлёпать табельным тапком… Фил, бросьте. У меня есть свидетели.
— Бартон, — мягко проговорил Коулсон, скрестив руки на груди и глядя на вальяжно раскачивавшегося на стуле «Соколиного глаза». — Кроме ваших свидетелей, которые исчисляются одним человеком, у меня есть записи систем слежения виллы Старка. Так что я повторяю вопрос: что вы там забыли?
— Повторяю ответ: ничего я там не забывал. В обозначенный промежуток времени я находился в ночном клубе в хорошей компании. Сэр.
— Ваши свидетели утверждают, что задолго до указного времени вы уже вышли из клуба. И были слегка не в себе, потому что разговаривали сами с собой. Вы это подразумевали под «хорошей компанией»?..
Бартон зафиксировал на начальстве такой серьёзный и практически ничего не выражавший взгляд, что Коулсон испытал подспудное желание изолировать подчинённого от общества.
— Вы допрашивали барменшу? — негромко спросил Клинт.
— Да.
— И она…
— …утверждает, что вы пришли и ушли в одиночестве. — Коулсон поджал губы. — Тот факт, что вы разговаривали с пустым местом, её не смутил, потому что, по её показаниям, в обозначенном клубе нередко собираются изображающие вампиров садомазохисты, и на этом фоне вы, Бартон, не так уж дико смотрелись. Поэтому… сформулируем вопрос иначе. Бартон, что вы делали потом, после того, как вышли из клуба?
В рассеянном свете комнаты для допросов Клинт на секунду стал похож на фотографию в собственном досье. Выражение лица потерянного инопланетянина с прошедшими годами, как выяснилось, совершенно не претерпело изменений.
— Я не помню, — сказал Бартон.
Коулсон вздохнул, поморщился. Рассеянно потёр только недавно освобождённую от гипсового лубка руку.
Тони Старк был в порядке. Более того, он тоже мало что помнил из вчерашнего вечера. Реактор работал в штатном режиме, перебоев в функционировании не было. Джарвис тоже включился без поломок. Никаких инородных элементов в конструкции реактора Старк не обнаружил. Исковые требования по отношению к Бартону он выдвигать тоже не собирался, легкомысленно отмахиваясь и практически никак не мотивируя такое поведение.
Коулсон несколько раз пересматривал записи с камер наблюдения. За исключением незначительных помех в конце, сразу перед прибытием группы захвата, запись шла без сбоев и была достаточно подробной. По всему выходило, что Бартон вырубил Старка каким-то сильно действовавшим транквилизатором — судя по видеозаписи, Клинт просто положил руку Старку на плечо, и Старк свалился. После этого Бартон деловито разобрал реактор до сердечника, что-то долго ковырял в самом центре, не отсоединяя проводов, быстро собрал всё в прежнем порядке и без происшествий вышел с территории виллы.
Старк эти записи тоже видел. И Коулсону что-то подсказывало, что Старк чего-то не договаривал, из личных соображений.
— Я верю, что на вилле Старка были не вы, — наконец, прервал молчание Коулсон.
«Потерянный инопланетянин» выразительно вскинул брови:
— Я так понял, что я есть на бодром домашнем видео нашей системы наблюдения, сэр, так почему же…
— Бартон?
— Да?
— У тебя даже во время выполнения заданий не бывает такого серьёзного лица, как было на записи. Я не верю, что ты так умеешь.
— Агент Коулсон, сэр, запрашиваю разрешения забить старшего по званию стулом за издевательство. Ты сразу сказать не мог?!
— Бартон, я жду доклада по форме. Через два часа общее совещание в кабинете полковника Фьюри…
В комнате для допросов на базе «Щита», согласно инструкции, во всю стену было предусмотрено односторонне зеркальное стекло. В настоящий момент в комнате за стеклом никого не было, и наблюдать за беседой никто не мог. Так что, когда Бартон всё-таки поставил стул на место и, ворча, вышел вслед за кривящимся в усмешке Коулсоном, никто из них не обратил внимания на отражение в стекле. Точно так же в атмосфере общего подозрения и тихой паранойи никто не обращал внимания и на другие незначительные мелочи. Так, никто бы не стал искать в реакторе Старка почти незаметной насечки на впаянном в сердечник элементе, стабилизировавшем работу имплантата. И уж, разумеется, никто не стал бы сравнивать рисунок насечки с книгами по мифологии…
В тишине пустой комнаты для допросов прозвучал тихий смешок.
В зеркальном стекле было видно не только комнату, но и человека, которого в ней не было. И настоящий Клинт Бартон никогда не улыбался так по-змеиному, как это делал его двойник в отражении.
БАБОЧКИГде-то наверху, выше уровня моря, разгорался закат.
В мастерской Старка его не было видно. Верхний свет не горел: Тони предусмотрительно отключил электричество в доме и на всякий случай перешёл на резервный источник питания. Было слышно, как гудел генератор, сбавляя обороты. В тусклом отсвете реактора Старка было видно, как чуть-чуть, но всё же заметно тряслись кончики пальцев миллиардера, когда он добавлял льда в бокал со своим виски.
— Я прошу прощения за неточности в каллиграфии, — не оглядываясь на единственный, кроме реактора, источник света в помещении, непривычно серьёзным голосом сказал Тони.
Он чувствовал взгляд загривком. Ему не надо было оборачиваться, чтобы знать наверняка, что за ним наблюдали.
— Я ценю внимание к деталям.
Голос всё-таки заставил Старка обернуться на звук — слишком странно звучал этот холодный даже на слух выговор. Неземной. Нечеловеческий. Тони было видно, как тонкие пальцы вели по врезанным в конструкцию совершенно антинаучным, но действенным наборам символов. Руны морозно искрились синим отсветом под прикосновениями и, кажется, в сам момент касания покрывались инеем.
Клетка светилась — лениво, неярко, но достаточно сильно. На чертежах она напоминала свёрнутый из спиральных лезвий клубок, нелогичный, нетипичный для всех проектов оружия, над которыми работал Старк. В собранном и приведённом в действие состоянии она была скорее похожа на замёрзший цветок. Тони ловил себя на мысли о том, что не мог точно сказать, за счёт чего именно она испускала свечение.
Наверное, ему всё ещё не хотелось верить в действенность рунического колдовства. В контексте это, пожалуй, было забавно.
Когда Тони конструировал клетку, он не думал, что в ней можно было настолько вольготно расположиться, как это сделал холодный трикстер. Локи лежал на вогнутом полу, вытянув длинные ноги и рассеянно барабаня пальцами по широким, похожим на лезвия прутьям. Не было похоже, чтобы он скучал. Тони подозревал, что существо, способное послать собственную астральную проекцию хоть к чёрту на рога, вообще невозможно запереть по-настоящему…
Он был похож на клок тёмного тумана, который из-за какой-то погодной аномалии завис в одной точке пространства. Разве туман можно запереть? Тем более — в клетку?
Каким бы бредом это ни звучало, по всему выходило, что… можно.
Первый чертёж клетки Тони сделал месяц назад. Тогда это было простое нагромождение линий — Старк даже не потрудился перевести набросок в цифровой формат. Это была причуда, придурь, ничего больше. Помнится, он тогда подсмотрел какой-то снимок из папки, которую Коулсон на пару секунд отложил на стол в управлении «Щита», чтобы ответить на звонок. На снимке была какая-то металлическая тварь — то ли дистанционно управляемый робот, то ли бронекостюм, хотя последнее Тони бы исключил хотя бы потому, что рядом на снимке стоял какой-то человек в белом халате. Человек был меньше твари раза в четыре.
Коулсон ровным тоном кому-то говорил, что, когда он просил уменьшить объект раз в десять и приделать к нему курок, он не имел в виду масштабный взрыв в лаборатории. И что у Клинта Бартона есть алиби на время взрыва хотя бы потому, что он в тот момент вёл машину Коулсона. И что местным специалистам не помешал бы естественный отбор, раз уж на то пошло. Судя по стремительно смягчавшемуся тону Коулсона, агент был близок к массовым убийствам, так что Тони сунул снимок на место и счёл нужным покинуть штаб.
Той же ночью он проснулся с мыслью о том, что принцип конструкции брони объекта из папки Коулсона можно было использовать на практике. Немного доработав, разумеется.
Нет, ему не приснилась концепция клетки. Он начертил её на обороте какого-то документа, наспех, так, запомнить мысль. И вернулся к ней только неделю спустя, переделав практически с нуля. То, что должно было быть непроницаемой извне бронёй, словно сбросило шкуру в процессе, сменило ипостась, став непроницаемой изнутри клеткой. Старк отменял встречи, перечитывая статьи по гальванизации, экспериментируя с напылением, забывая спать. Назначивший ему — в целях профилактики массовых разрушений, — строгое пребывание внутри периметра особняка Ник Фьюри за всё время позвонил только один раз и, кажется, успокоился. Тони не собирался покидать периметр.
Тони работал такими же запоями, как когда-то пил.
Кажется, на второй неделе сборки он всё-таки вышел на улицу. Мир вокруг без постоянного блеска незаконченной клетки был… непонятным. Попавшийся ему на входе в местный штаб «Щита» смутно знакомый учёный смерил Старка подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Тони сам не понимал, какого чёрта потащился к питомцам Фьюри — наверное, просто хотел хотя бы на пару часов сменить обстановку. В конце концов, Пеппер уже давно канючила, что рано или поздно ему бы пришлось выйти из мастерской…
Мир вне мастерской был враждебен. Тони слонялся по штабу минут сорок, рассеянный, ни с кем не пытавшийся заговорить. Словно что-то искал.
Нашёл он в итоге Коулсона, который невозмутимо обругал его вежливыми словами и посоветовал хоть иногда прикидываться нормальным человеком. И всучил ему толстенный том какой-то заумной мути, учтиво попросив свалить уже обратно в особняк и не маячить на базе, мучаясь ничегонеделанием. Разумеется, технически агент сказал совсем другое, но смысл в его бюрократически-сухих фразах был именно таким.
Тони раскрыл книгу уже дома. Том назывался «Семантический анализ содержания и структуры древнеисландского эпоса». На форзаце стоял невнятный лиловый штамп. Половину тома составляли стихи, половину — замысловатые диаграммы, и в какой-то момент Старк просто открыл книгу наугад. Так, развлечься.
Том открылся на странице о заговорённом мече конунга Свафрлами.
Старк невольно покосился в сторону лежавших на рабочем столе лезвий.
С нанесением рун лезвия клетки словно стали… законченными. Вязь древних знаков на них была неестественно аккуратной — Старк не высекал символы вручную, он просто запрограммировал одного из своих роботов на систематическое повторение одной и той же насечки на заготовках. В разобранном виде конструкция была настолько странной, что Пеппер только изумлённо косилась на остро заточенные полосы металла, скорее напоминавшие пример ювелирной работы, чем оружие.
И ничего не спрашивала.
Умница.
Когда он в первый раз запустил механизм клетки, он испытал какое-то странное ощущение. Закрывающиеся хищным цветком спирали остро отточенных лезвий даже с безопасного расстояния пугали. Клетка реагировала чётко, с мелодичным звоном за десятые доли секунды захлопываясь при малейшем нарушении обозначенных программой границ её действия. Она была страшной. Она была настолько красивой, что Тони в первые минуты с момента запуска находился в каком-то эмоциональном ступоре. Мысль о том, что эту дивную, хищную металлическую тварь, холодно искрившуюся мертвенным голубоватым светом и чуть гудевшую за счёт встроенных в корпус источника питания и генератора поля, создал он сам, казалась абсурдной.
Пеппер наградила его удивлённым взглядом, когда Тони, повинуясь дурацкому порыву, перепрыгивая через ступеньки, нёсся с крыши особняка в сторону мастерской. В руках у Старка была стеклянная банка с бабочкой — не экзотической, совершенно обыкновенной, явно помятой в процессе ловли.
— Я надеюсь, ты не переключишься на тараканов, — тихо прокомментировала ему в спину Пеппер.
— Я тоже, — честно отозвался Тони.
Когда клетка захлопнулась, не задев бабочки, отсекая насекомое от мира, Тони понял, что чувствовал.
Он чувствовал ужас.
И восторг.
Острая, безумна смесь чувств была настолько сильной, что Старк не мог сказать, где заканчивалась одна эмоция и начиналась другая. Он чувствовал её снова, с прежней яркостью, заставлявшей пульс ускоряться — здесь и сейчас, когда клетка захлопнула лезвия вокруг добычи намного крупнее бабочки.
— Чем ты меня запер? — тихо спросил Локи.
Старк покосился на клетку. Трикстер спокойно смотрел в его сторону, тёмный, тонкий, с морозно фосфоресцировавшими глазами. И не улыбался. Слава Богу.
— Скажем так, — протянул Тони, критическим взглядом окидывая композицию, — я рассчитывал, чтобы конкретно для тебя эта штука была комфортной. И чтобы при попытке выбраться ты поджарился.
Локи моргнул.
— Покажи мне, что написано с внешней стороны лезвий, — глухо проговорил он.
— Может, тебе ещё сказку рассказать? — насмешливо вскинул брови Старк.
— Может, — помолчав, согласился Локи, рассеянно лаская пальцами рунические письмена. — Позже.
Тони нервно хмыкнул, залпом опрокидывая в себя виски. Он совершенно не почувствовал ни вкуса, ни крепости, как будто уже и так был слишком пьян, чтобы анализировать ощущения.
В чём-то, в сущности, так оно и было.
— Плеснул бы пленнику своего пойла, — вяло улыбнулся трикстер. От этой улыбки руки Тони дрогнули, и стакан встал на столешницу с мерзким дребезжащим звуком.
— Зачем тебе?
— Мидгардский виски я ещё не пробовал. — Локи лениво просунул руку между лезвиями прутьев, шевельнул пальцами. — Изящно, Старк… изящно. Я оценил. Колдовать через эту штуку нельзя — но стакан-то передать можно?..
Между острыми краями прутьев клетки тонкое запястье небожителя выглядело необыкновенно ломким. Тони поймал себя на опасении, что Локи может одним неосторожным движением раскроить себе вены.
Тони на секунду замер, когда осознал мысль о том, что ему вовсе не хотелось, чтобы трикстер умирал в его клетке.
Стакан мгновенно запотел, когда Тони аккуратно вложил его в ледяные пальцы Локи. Трикстер поморщился от первого глотка, облизнул тонкие бледные губы. Принюхался к напитку. Покосился на Старка. И допил — залпом, как-то хитро прокатив стакан в ладони, как будто это был не виски со льдом, а какая-нибудь стопка текилы. Когда он возвращал стакан, лёд там не звенел — он смёрзся в один монолит.
— Я запомню, — тихо сказал небожитель.
— Что?
— Ощущение, — спокойно пояснил Локи, снова укладываясь в своей антинаучной тюрьме, закидывая ноги на изгиб стены.
Он говорил про виски, подумал Старк. Он наверняка говорил про виски.
Он не мог иметь в виду то, что, принимая стакан из его рук, Тони невольно коснулся его источавших изморозь пальцев.
Шёл пятый день с момента, когда клетка захлопнулась.
Погода в Малибу не предвещала штормов.
Тони Старк чувствовал, что сходит с ума.
По чистой логике, ему не стоило бы постоянно торчать взаперти, что бы ни думал на эту тему Фьюри с его «Щитом». Он чувствовал, как начинал дичать. Он мог сидеть и смотреть в одну точку на протяжении длинных монологов Пеппер — решительно ничего из этих монологов не запоминая. Девушка только вздыхала и качала головой, когда он честно в этом признавался.
Ему не хватало чертежей оружия.
Ему хотелось занять чем-то руки.
Ему было страшно от мысли, что придётся для этого снова заходить в тот отсек мастерской, где стоял блок системы жизнеобеспечения, к которому была подсоединена клетка.
Трикстер уже четыре дня спокойно существовал взаперти, вполне сносно соседствуя с роботизированным населением мастерской. Он не требовал от Тони ни разглашения тайн, ни сказок на ночь, но Старк всё равно чувствовал себя неуютно. Как будто он не поймал потенциальную угрозу, а запер нечто совершенно безобидное, без видимой причины. Программировать систему жизнеобеспечения было как-то особенно неприятно. Он словно унижал пойманного врага тем фактом, что кормил его по расписанию, как какую-то морскую свинку или хомячка.
А Локи только улыбался. И спал. И не просил в свою клетку колесо и лишнюю кормушку.
Послушный мальчик.
Не было ничего удивительного в том, что Тони в итоге обнаружил себя слоняющимся по городу без руля и ветрил. Находиться дома было жутко — в основном за счёт того, что ему постоянно хотелось напиться. Нет, не при мысли о том, что в его подвале заперто нечто могущественное.
Скорее, при мысли о том, что ему совершенно не хотелось афишировать этот факт.
В том, на какую забегаловку набрёл Старк, не было знака судьбы: скорее, это был вопрос времени и везения с поправкой на лёгкое похмелье. Откровенно говоря, он вообще зашёл в то кафе по чистой случайности — просто потому, что местечко было достаточно тёмным и его не было видно с центральных улиц. К обычной антистрессовой терапии в понимании Старка совершенно не относилось посещение микроскопических забегаловок, где подавали пончики, блинчики и булочки под сносный кофе и чай, а клиентов знали наперечёт хотя бы ввиду упомянутой микроскопичности заведения.
Агент Коулсон, как показала практика, смотрел на вещи слегка иначе.
В момент, когда Старк, сориентировавшись в тёмном нутре кафе, развернулся от стойки, ища взглядом, где бы ему приткнуть своё бренное тело и залить кофе ещё не вполне выветрившийся хмель, агент Коулсон как раз заканчивал расправу над парой блинчиков с кленовым сиропом.
— А вы снова в наших краях, — ехидно ухмыльнулся Тони, нависая над столиком Коулсона.
— А вы снова покинули периметр, — ровным тоном констатировал агент, добавляя в тарелку ещё сиропа. — Присаживайтесь, мистер Старк. Только дышите чуть в сторону, если можно.
Тони невольно улыбнулся. Кое-что в мире было стабильным — например, реакция агента Коулсона на поведение некоего мультимиллионера с моторчиком. Кто бы ему сказал с месяц назад, что появление агента в радиусе восприятия не будет вызывать в нём нездорового желания вывести госслужащего из себя — Старк бы вряд ли поверил…
— Ваша книга мне здорово пригодилась, Фил, — констатировал Тони, плюхаясь на стул напротив. — Всё никак не соберусь вернуть…
Коулсон одарил Старка ничего не выражавшим взглядом. Исходя из практики общения с агентом, Тони заключил, что Коулсон просто вспоминал, о какой книге шла речь.
— Оставьте себе, — видимо, что-то вспомнив, разрешил агент.
— Если ко мне потом придут требовать долг злые библиотекари с тяжёлой артиллерией, я вас сразу им сдам с потрохами, — проинформировал собеседника Старк, рассеянно останавливая взгляд на курсировавшей в их сторону коротко стриженой официантке. — Девушка, двойной эспрессо принесите.
— Пожалуйста, — мягко добавил Коулсон.
Девушка перевела взгляд с Тони на агента, явно узнав в новоприбывшем «Железного человека», и разумно решила молча принять заказ.
— Вы бы знали, Фил, — откидываясь на стуле, высказал чистую правду Старк, — как приятно поговорить, ради разнообразия, с нормальным человеком.
— Не могу сказать, что мне часто предоставляется такая возможность.
— Вот. И я о том же.
— У меня возникло неприятное ощущение того, что вы не шутите, — помолчав, резюмировал Коулсон.
Старк хотел отшутиться. Правда хотел. Но вместо этого молча наблюдал за тем, как аккуратно расчленял блинчик сидевший напротив агент. Глаза у Тони были такие же тёмные, как двойной эспрессо, который поставила перед ним тихая официантка.
— Вам точно нечего мне рассказать, мистер Старк? — без особенного любопытства в голосе спросил агент.
— Если бы что-то и было, ваша разведка бы разнюхала, — фыркнул в свой кофе Тони.
— Тоже верно, — не стал спорить Коулсон, возвращаясь к распиливанию блинчика. И, не поднимая взгляда, спокойно добавил: — К тому же, если бы у вас были действительно неразрешимые проблемы… по вам бы было видно, мистер Старк. Вы не так сильно нервничаете, как во время… предыдущих инцидентов. Значит, вы вполне способны преодолеть ваш кризис мировосприятия.
— «Кризис мировосприятия»?! — скривился от определения Тони.
— Разумеется. — Коулсон аккуратно наколол кусочек блинчика на вилку и снова поднял глаза на Старка: — Или вы как-то иначе называете процесс нахождения ответа на вопрос, стоит ли держать ваших демонов взаперти?..
Тони надолго замолчал после этой фразы — словно выпав из реальности, отключившись, перейдя в режим ожидания. Двойной эспрессо плавно и неотвратимо остывал. Агент «Щита» отложил приборы — ровно, как по линейке, — поблагодарил стриженую официантку и попросил чайник чаю с бергамотом и счёт.
— Фил? — позвал Тони, когда официантка, забрав его остывший кофе, ушла.
— Да, мистер Старк.
— Ты здорово выбираешь метафоры.
— Да, мистер Старк.
— Это даже немного пугает.
— Разумеется, мистер Старк.
Стриженая официантка аккуратно поставила на стол чайник. И чашки.
Две.
По лицу Коулсона никогда нельзя было сказать, шутит он, блефует, действует спонтанно или по выработанному плану. У него всегда было одно и то же вежливое выражение с вариациями на тему блуждающей полуулыбки. Человеку с таким лицом стоило бы работать психоаналитиком… или «добрым следователем» на допросах.
Ему хотелось всё рассказать. Просто из вежливости.
— Я думаю, нам всё-таки стоит об этом поговорить, — повествовательным тоном проговорил Коулсон, придвигая одну чашку к собеседнику.
— О выборе метафор, агент Коулсон? — обречённо хмыкнул Тони.
— Разумеется, мистер Старк.
Тони на секунду закрыл глаза, подозревая, что в присутствии агента ещё ни разу не выглядел таким откровенно уставшим. И, уже распахнув их, с неожиданным для себя спокойствием предложил:
— Давайте лучше о погоде.
Было два часа ночи с седьмого на восьмой день заключения Локи, когда Старк пинком открыл дверь в мастерскую. Трикстер дремал. Сдерживающие печати на замках клетки были на месте.
Старк был не настолько дурак, чтобы поверить, что всё это могло помешать Локи сплетать иллюзии.
Пришедшее к нему во сне ощущение острых зубов, вонзавшихся в его плечо, было неуместно восхитительным. Старк не помнил сна целиком — он помнил только этот момент пробуждения, холод дыхания, льдисто-острую кромку чужих клыков, спрятанных за мягким изгибом губ. Тони нервно передёрнул плечами. Ни во сне, ни наяву он не мог понять, соблазнял его трикстер или просто пытался напугать.
Как ни противно было это осознавать, чисто технически подобные сны могли успешно обеспечить и то, и другое.
— Странное дело, — не открывая глаз, протянул Локи, заставляя Старка замереть на середине шага и вздрогнуть. — В клетке сижу я, а мечешься из угла в угол ты. Может, это потому, что в твоей клетке нет углов?..
Тони в первый раз за проведённую в одном доме с трикстером неделю захотелось что-нибудь разбить или поджечь. Он мог сколько угодно чувствовать себя мерзко в присутствии запертого божества, но это, чёрт возьми, было его личное дело. Его личная привилегия ненавидеть самого себя. Когда кто-то другой начинал иронизировать на эту тему, замаскированная отвращением к собственной персоне агрессия Старка начинала искать способ разрядиться.
Естественно, Локи это чувствовал.
Но до этого момента он не бил в эту болевую точку.
— Ты похож на бабочку, Старк, — тихо проговорил Локи, открывая глаза и поворачивая голову в сторону Тони.
Он пристально глядел на изобретателя сквозь лезвия прутьев клетки. Тусклое синеватое свечение отражалось в его неестественно светлых глазах. Тони передёрнуло от холодного интереса в его взгляде.
— Ты полжизни был вальяжной гусеницей, — протянул трикстер. — А потом, как настоящая бабочка, изменился в процессе разрушения. И отрастил себе крылья.
— Спасибо за сравнение, — нервно фыркнул Тони.
— Не благодари, — холодно, без всякого выражения в голосе проговорил Локи, не отводя взгляд. — Бабочки долго не живут.
Кажется, потом Тони всё-таки напился — так что впоследствии не мог точно вспомнить, как ему в итоге удалось уйти из мастерской, ничего не разбив. И не бегом.
На двенадцатый день Тони зашёл в мастерскую так тихо, что его не услышали.
Наверное, это был первый раз с момента захлопывания лезвий клетки, когда Старк действительно застал трикстера врасплох. Во всяком случае, Локи явно дёрнулся, открывая глаза, как только синеватое пламя коснулось клетки.
«А ведь он правда спал», — с неуместным весельем подумал Тони, выкручивая ацетиленовую горелку на полную мощность. Мысль о том, насколько нужно было расслабиться, чтобы так спокойно спать в блокирующей магию конструкции из острых лезвий, он решил не развивать. Вид смаргивавшего сон Локи, отшатнувшегося в противоположный сегмент клетки, был слишком необычен, чтобы думать о чём-то ещё.
Старк надвинул на лицо сварочную маску и уверенно вывел на одном из лезвий, заменявших клетке прутья, руну солнца.
Локи молча, не мигая и не пытаясь сощуриться, смотрел на то, как плавился металл. Заговорённое лезвие, прерванное зигзагом руны, со звоном упало на пол. Старк, как ни в чём не бывало, перехватил горелку поудобнее и приступил к следующему. Раскалённые линии словно выключали тусклое, призрачное свечение клетки.
— Сигель, — тихо проговорил Локи, когда на пол упало четвёртое лезвие. — Ты ломаешь клетку извне руной сигель. Чем ты меня запер, Старк? Ты же не мог запереть меня руной ис, это иррационально.
— Знаешь, — хмыкнул Тони, на секунду убавляя мощность горелки и поднимая маску, — есть такая хорошая поговорка — клин клином вышибают.
— Ты запер меня руной ис, — бесцветным тоном констатировал трикстер. — Запер ледяного великана руной льда. Ты сумасшедший, Старк.
— Пару дней назад я был бабочкой, — напомнил Тони, невозмутимо возвращаясь к своему занятию.
— Нет. Ты не бабочка. Ты галлюцинирующая куколка.
— Хочешь сказать, взрослые насекомые себя так не ведут? — фыркнул Старк, срезая шестое лезвие.
Локи не ответил— только отодвинулся дальше от разбрызгивавшей искры горелки, словно пытаясь забиться в угол. Странное, глазастое существо, словно состоящее из тёмного тумана и иллюзий, слишком дикое, чтобы его было интересно кормить с рук. Старк отдавал себе отчёт в том, что при желании Локи может запросто оторвать ему голову — или отрезать, просто толкнув на не срезанную часть клетки.
Он предпочитал об этом не думать.
Изо всех сил.
Старк отломал седьмой зубец лезвия и выключил горелку, отступая назад. Тони показалось, что Локи не вставал и не делал шагов, а просто сразу оказался у края неровно вырезанной в металле дыры. Он мягко спрыгнул на пол — тёмный плащ на секунду зацепился за край клетки, прежде чем тяжёлыми складками соскользнуть вниз.
И теперь молча стоял, глядя на человека сверху вниз.
И никуда не уходил.
В принципе, Старк в любом случае не смог бы хоть сколько-нибудь внятно объяснить трикстеру собственное поведение. Он и сам себе не мог дать достаточно убедительного отчёта о мотивациях. Наверное, это смог бы сделать Коулсон, который так хорошо умел вежливо делать вид, что ничего не понял — например, того, что Старку было скучно быть просто правительственным проектом. Или того, что без постоянной незримой и зачастую необъяснимой угрозы со стороны трикстера Старк начинал терять мотивацию и впадать в меланхолию. Или того, что Тони, как механика и изобретателя, чертовски интересовало всё неизученное — и было бы глупо анализировать отмирающий материал, которым Локи бы неизбежно стал в клетке…
Неизбежно.
Если бы игра с самого начала не была двойной.
Если бы правила самой игры не подразумевали обман.
То, что трикстер не пытался сбежать потому, что не хотел, а не потому, что не мог, было понятным и без сторонних переводчиков. Дальше этой ступени восприятия шли усложнения. Разумеется, Старк не мог их ни знать, ни рассчитать наверняка; он мог только чуять на уровне инстинкта. Локи на самом деле не был уверен в том, что правда смог бы взломать клетку без помощи магии.
Локи просто не пробовал.
Не хотел пробовать.
Не видел смысла рассматривать вероятность попробовать.
Тратить собственные ресурсы на многовариантные алгоритмы ему было… лень. К тому же, чисто технически, его устраивали условия заключения. Его не беспокоил брат. О нём не рассказывали объективным врагам в лице Фьюри и команды. Ему не мешали размышлять. Его регулярно навещал Старк, который был действительно интересным объектом изучения — что бы последний ни думал на тему того, кто из них кого изучал…
Если он скажет какую-нибудь банальность про относительность понятия ловушки и Стокгольмский синдром, я его ударю сварочной маской.
Мысль Старка была такой чёткой и прочлась так легко, что губы Локи невольно дрогнули в попытке сдержать усмешку.
— Веришь, — протянул Тони, снизу вверх глядя на трикстера, — мне сейчас почему-то тоже смешно.
— Мистер Старк, как нам стоит расценивать то, что вы не отвечаете на звонки?
Стоявший в дверях в мастерскую — и, видимо, минуты две назад беспардонно вскрывший кодовый замок, — Коулсон выглядел, как воплощённая совесть Тони. Старк подозревал, что его совесть была так же невозмутима, так же спокойно ломала замки и так же отлично обходилась отдельно от него самого. Возможно, у совести тоже было табельное оружие и несколько убедительно устрашающих удостоверений личности, этого Тони тоже не исключал.
— Так, — отмахнулся от вопроса Старк рукой с зажатой в ней деталью, — кое-какие… идеи посетили. Всё в порядке, если хотите знать. Я бы даже сказал, что всё под контролем.
— Запись на автоответчик мисс Поттс в два часа ночи, содержавшая бормотание, из которого лично я смог декодировать в связную речь только словосочетание «почему бабочки» — это вы называете «под контролем»? — моргнул Коулсон.
Старк с хрустом вставил деталь явно не в тот паз.
— Пеппер слышала эту за… Стоп. — Тони на секунду прикрыл глаза. — «Щит» прослушивает телефон Пеппер?
— Нет, — спокойно сказала воплощённая совесть. — Это личная инициатива. И, раз уж у вас на лбу написан этот вопрос — она забыла телефон в служебной машине, а не на моей прикроватной тумбочке. Но ваше выражение лица мне льстит, спасибо.
Старк попытался вынуть деталь оттуда, куда её вставил. Поддел отвёрткой. Досадливо цокнул языком.
— Она слышала ту запись? — рассеянно барабаня пальцами по обшивке чего-то недоделанного, проговорил Тони.
— Нет, — после едва заметной паузы ответил Коулсон.
Тони задумчиво посмотрел на сплетение проводов перед собой.
— Сколько живут бабочки? — бесцветным голосом спросил он.
— По меркам гусениц, они и так небожители.
Старк резко вскинул взгляд.
— По меркам куколок, они мечта, — спокойно проговорил Коулсон, лениво прислонясь плечом к одному из стеллажей в мастерской. — По меркам других бабочек, они вечны. Иные мнения бабочек не должны заботить.
— Почему? — тихо спросил Тони.
— Потому что бабочкам нужна мотивация взлетать, — мягко договорил агент.
Тони молча проводил его взглядом, дал уйти, не задав больше ни одного вопроса. Только кивнул в ответ на безупречно вежливую улыбку. И дал себе слово в следующий раз при встрече посмотреть, какого на самом деле цвета глаза были у агента Коулсона.
Точно ведь не зелёные.